Статьи и исследования

21.04.2024
Как тибетцы к «родине» привыкали
Первые 5–6 лет пребывания коммунистов в Тибете (1951-1956 гг.) называют «медовым месяцем». Тогда внешний облик интеграции китайцев в тибетское общество представлялся покровительствующим – строились новые школы, дороги, больницы, развивалась инфраструктура региона. Однако затем КПК инициировало серию аграрных реформ. Политика перераспределения земель, введение коллективного земледелия побудили местных землевладельцев и лам к вооруженным восстаниям в 1955–1956 гг. Они стали первыми импульсами к стремительному росту недовольства тибетцев политикой Пекина. Уже тогда китайцы прибегали к использованию артиллерии и авиации для усмирения настроений восставших, фиксировались случаи расстрелов лам[1].
Очагом волнений стало восстание в Лхасе в 1959 г., поводом к которому явилось приглашение китайцами Далай-ламы для просмотра «особого танцевального представления» в одном из объектов военной инфраструктуры. Тибетцы вышли на улицы, чтобы препятствовать этому визиту, потому что видели в нем угрозу жизни главы региона. Кроме того, в столицу стекались тибетцы со всей страны по случаю праздника монлам[2]. Забастовка приобрела характер восстания, провозглашались лозунги о восстановлении независимости Тибета. Противники коммунистического режима обратились к индийским тибетцам с просьбой пригласить ООН к разрешению вопроса суверенитета Тибета через правительство Индии[3].

В части рассказа о событиях «либерализации» страны, автор допустил неточность в предположении о том, почему ООН отклонил запрос тибетцев о помощи. Высказанное мнение более удачно вписывается в контекст событий 1959 г., ведь теперь в Совет Безопасности организации входило именно коммунистическое правительство Китая.
Поводом к увеличению военного присутствия китайцев в Тибете стал отказ Далай-ламой подавить волнения силами тибетской армии, что шло вразрез с подписанным «Соглашением…». Нестабильное положение в регионе и преследование китайскими войсками вынудило Далай-ламу бежать в Индию. Восстание продолжалось несколько месяцев и унесло жизни тысяч тибетцев. Воспользовавшись неоднократными «нарушениями» статей «Соглашения…», китайские коммунисты сами аннулировали его действие, а затем передали полномочия местного правительства парткомитету ТАР[4]. Впоследствии в Тибете были запущены «демократические реформы», включавшие в себя создание народных коммун, коллективизацию и др. Эти процессы сопровождались высоким уровнем смертности от голода, упадком сельского хозяйства в связи с забоем скота и общим спадом экономического потенциала, присущем всей территории Китая в период Большого скачка и введенных «двойных планов»[5].
Начало Культурной революции
С провозглашением Великой Пролетарской Культурной Революции перед КПК встала проблема реализации ее программы на территории Тибета, вызванная особенностями региона. К моменту начала процесса там насчитывалось порядка 700 учащихся средних школ[6], было необходимо «завезти» движущую силу Культурной революции в лице хунвэйбинов и цзаофаней. Кроме того, было важно организовать грамотную печатную пропаганду – с этой целью «революционеры» распространяли десятки тысяч экземпляров «Красной книжки», цитатника Мао Цзэдуна, на тибетском языке[7].
Ряды «красной стражи» пополнялись и тибетцами: одним из участников движения стал Таши Церинг. Он вспоминает, что, посетив первый тамцинг (собрания по уничижению т. н. «контрреволюционеров»), он не смог понять, как за то небольшое время с начала Культурной революции преподаватели, на которых они равнялись, стали угрозой светлому будущему коммунистического Китая[8]. Правительство Китая закрыло монастыри Тибета и запретило проводить религиозные обряды, читать молитвы даже в своих домах.
Напомню, главная идея Культурной революции – искоренение «четырех цзю». Для каждого из подразумеваемых понятий, мышления 思想 сысян, культуры 文化 вэньхуа, привычек 习惯 сигуань и обычаев 风俗фэнсу используется иероглиф 旧цзю – старый, прошлый, былое. Исследователи не сошлись во мнении о том, как следует переводить лозунг «сокрушить четыре цзю» 破四旧 посыцзю на русский язык. Одни предлагают называть неугодные КПК явления пережитками, другие используют словосочетание «четыре старых». Любопытно заметить и следующее: сам иероглиф 破 по имеет такие значения, как «ломать», «избавляться от», «дурацкий», «убогий», что ясно показывает отношение КПК к прежнему разнородному укладу жизни населения Китая.

Итак, хунвэйбины и цзаофани реализовывали упомянутую программу и на территории Тибета. Фактически этот процесс начался еще в 1950-е гг. с вхождением региона в состав КНР. Китайцам нужно было создать в Тибете новое общество, способное воспринимать коммунистические идеи и видеть общее будущее под крылом КПК. В феврале 1966 г., еще до начала Культурной революции, КПК организовала митинги против празднования культового для тибетцев праздника монлам[9]. Населению запретили его праздновать, что стало одним из главных ударов по тибетской культуре. В августе был инициирован разгром храмов Джокханга и Рамоче[10]. Распространялись дацзыбао[11]с призывами отказаться от старых названий, праздников, религиозных обычаев; уничтожить фотографии Далай-ламы и Панчен-ламы; реформировать тибетский язык так, чтобы его грамматика стала более доступной, и в него можно было внедрить социалистическую терминологию и др.
Если для ханьских регионов страны ключевым аспектом пропаганды была необходимость отречения от капиталистических принципов ведения хозяйства и устройства общества, то в случае Тибета наравне по важности стояло и уничтожение всего тибетского с одновременным насаждением всего китайского. О дальнейших событиях – в следующей публикации.
[1] Кузьмин С. Л. Скрытый Тибет. История независимости и оккупации. — СПб.: издание А.Терентьева, 2010. Стр. 232
[2] Кычанов Е. И., Мельниченко Б. И. История Тибета с древнейших времён до наших дней. М.: Восточная литература, 2005. Стр. 167
[3] Кузьмин С. Л. Там же. Стр. 236
[4] Там же. Стр. 244
[5] Двойной план – введенное КПК требование к необходимому уровню продуктивности всех отраслей экономики. Включал в себя «обязательный» и «желательный» элементы. Из-за волокиты бюрократического аппарата введенные центром стандарты обязательного и желательного планов, доходя до нижнего административного уровня цунь, увеличивались в как минимум 2 раза (как правило, значительно больше).
[6] Кычанов Е. И., Мельниченко Б. И. Там же. Стр. 172
[7] Там же. Стр. 172
[8] Goldstein M.C., Tsering T, Siebenschuh W. The struggle for modern Tibet: The Autobiography of Tashi Tsering. USA: M.E. Sharpe, 1997. P. 103
[9] Кузьмин С. Л. Там же. Стр. 289
[10] Там же. Стр. 291
[11] Рукописные листовки

21.04.2024
Как написать курсовую/дипломную работу (О. А. Бонч-Осмоловская)
Для начала, стоит разобраться зачем нужна курсовая или дипломная работа. Помимо того, что без дипломной работы невозможно выпуститься из университета, есть важная прикладная значимость научных работ. Во-первых, это проверка на профессиональную пригодность, она дает возможность оценить насколько студент усвоил программу и готов к профессиональной деятельности – так студент демонстрирует знания в своей области специализации, умение анализировать материал, умение ставить задачи и решать их. Во-вторых, студент приобретает навык рассудительности и систематичности мышления.
С чего начинается любая исследовательская работа? В первую очередь, с темы. Тему могут предложить, а можно сформулировать её самостоятельно: оба варианта приемлемы, самое важное, чтобы тема была интересна. При выборе предложенной темы, стоит задуматься в первую очередь о том, почему она сформулирована определенным образом.
На втором этапе собираются источники, которые лягут в основу исследования, и материалы по истории вопроса, т.е. то, что уже было написано другими исследователями. Далее материал систематизируется, проводится первичный анализ.
При написании работы важно помнить, что читатель должен понимать, о чем идет речь и какой вопрос решается. Помимо этого, у читателя должна быть возможность без проблем обратиться к цитируемым источникам (т.е. должны быть ссылки).


Какую тему выбрать?
Выбор темы обуславливается двумя важными факторами. Во-первых, тема должна соответствовать склонности и интересам студента. Во-вторых, материалы и источники по теме должны быть в доступе, а избранная методология соответствовать реальным возможностям конкретного студента.
Рассмотрим, какие бывают темы
Исследовательская тема подразумевает, что студент будете пытаться найти что-то новое в выбранной теме.
На самом деле, для дипломной темы и для курсовой работы подойдет и компилятивная тема. Это значит, что студент не будет выдвигать своих новых гипотез и пытаться претендовать на новое знание по вопросу.
Монографическая тема подразумевает сосредоточение на каком-то одном вопросе, например, на творчестве одного автора. Обзорная же тема подразумевает, напротив, изучение ряда авторов.
Историческая тема предполагает привлечение исторической методологии и следование принципам историзма. Такая тема подразумевает погружение в исторический контекст событий. Теоретическая тема подразумевает, что определенная проблема будет разрабатываться вне истории.
Чего делать не стоит?
Не стоит утверждать тему, не освоившись с библиографией. Если этого не сделать, то студент может столкнуться с двумя сложностями: по этой теме нет никаких публикаций, или наоборот публикаций так много, что сложно разобраться, что еще не было написано по теме. Помимо этого, не стоит утверждать тему без знания языка источников.
Содержание
Для того, чтобы написать научную работу, необходимо овладеть определенными «оружиями», для гуманитарных наук это оружие – книги.
Важно помнить, что источники – не то же самое, что научная литература. Источники – это книги самих авторов, их трактаты, дневники, письма, другие архивные материалы. Источниками также могут быть проведенные систематические исследования, социологические опросы, аудиовизуальные материалы, публикации СМИ.
Научная литература – то, что написали другие авторы по этому вопросу; про политику, про историю, про воззрения определенных людей и т.п.
Здесь также стоит также упомянуть, чего не стоит делать в курсовой или дипломной работе. Не стоит использовать цитаты автора по цитатам в других книгах; также плохо отсутствие цитирование вовсе. К сожалению, эти две ошибки часто допускаются студентами в работах.


Где искать информацию? (Библиография)
В первую очередь, безусловно, в интернете. Сейчас существует много онлайн ресурсов. То, что не выложено в общий доступ, возможно найти в библиотеках (РНБ, Маяковка, БАН, РГБ, ИВР РАН и т.д.). Студентам стоит обратить внимание на систематический каталог, в котором все книги расположены по темам. Это удобно, если вы не знаете, что конкретно вы ищете.
В начале исследования библиографию имеет смысл подбирать «концентрическими кругами», и сразу же разбивать по языкам. Сначала исследуется общеисторический контекст, т.е. литература по смежным темам. После, можно углубиться в литературу по конкретной теме.

Всю изучаемую литературу имеет смысл конспектировать с указанием страницы, чтобы потом легче было найти нужную мысль.
План работы
«Троица» хорошего начала: заглавие, введение и содержание.
Заглавие – это постановка проблемы. На основе анализа опыта (работ) предшественников выдвигается гипотеза. Собираются и анализируются данные, которыми студент располагает. После идет доказательство гипотезы, выводы и перспективы исследования.
Главная функция введения – показать, что студент в состоянии изложить идеи и сформулировать научную гипотезу.
Чаще всего проблемы возникают при недостаточном исследовании опыта предшественников – тогда, когда у студента нет понимания, какие аспекты не изучены, и не выдвигается собственная гипотеза.
Введение и что в нем написать (структура введения в любой работе)
- Актуальность темы исследования;
- Степень изученности темы исследования;
- Источниковая база исследования;
- Цель исследования + задачи;
- Объект исследования;
- Предмет исследования;
- Хронологические рамки исследования;
- Теоретическая основа и методы;
- Научная новизна исследования;
- Теоретическая ценность и практическая значимость результатов исследования;
- (Апробация результатов исследования);
- Структура работы.
Введение стоит написать в самом начале работы, т.к. оно послужит некоторым гайдлайном, по которому будет писаться работа. В ходе работы все может поменяться – и тогда можно переписать введение, однако, не стоит писать его с нуля в самом конце.
Что такое актуальность?
В этой части введения студент должен обосновать, почему важно изучить выбранную им тему. Необходимо показать, какие ее аспекты изучены были, а какие, напротив, еще не получили должного освещения.
Двигаться здесь можно «концентрическими структурами» – от общего контекста к актуальности частной проблемы. Актуальность темы исследования – в введении необходимо связать тему с современной проблематикой. Эта часть должна занимать не меньше страницы.

Степень изученности исследования
Этот раздел – не является перечислением фамилий предшественников. Здесь нужно показать, что студент в курсе, что до него было написано по теме исследования. Таким образом, нужно не просто перечислить работы, а проанализировать, что и как уже было изучено по вопросу.
Для начала, можно указать несколько исследований по более общей проблеме, а затем «спуститься» к выбранной теме. Нужно показать, какие еще есть лакуны и что необходимо восполнить. Если эта работа не будет произведена, то студенту будет сложно определиться и с источниковой базой.
Этот раздел соответствует, но не ограничивается, разделу «Литература» в библиографии в конце работы.
Источниковая база исследования
В разделе источниковой базы должны быть перечислены и кратко описаны основные источники, которые легли в основу исследования. Важно не просто перечислить все источники, а пояснить какие источники и для чего были использованы.
Этот раздел соответствует, но не ограничивается разделу «Источники» в библиографии в конце работы.
Цель исследования и задачи
Цель исследования – всегда «выявить» что-то (особенности, характеристики и т.д.). Это не могут быть «анализ», «рассмотрение» или «изучение», потому что цель предполагает достижение нового знания. Результат не может быть равен процессу поиска, анализа и т. п.
Если цель в исследовании только одна, то задач может быть много: чаще всего, от 3 до 6. Количество задач может соответствовать количеству параграфов в работе.
Объект и предмет исследования
В самом простом варианте, объект исследования – это единство предмета исследования, выраженного в понятиях.
Предмет исследования – непосредственное явление, которое мышление конструирует для того, чтобы познать его в опыте. Проще говоря, это то, что нам явлено: исследуемый текст, трактат (то, что дано нам в опыте).
Предмет – то, что непосредственно исследуется, а объект – то, аспектом чего исследуется предмет. Другими словами, предмет представлен, а объект мыслится. Объект исследования есть абстрактная проекция результата исследования.


Хронологические рамки исследования
В курсовой или дипломной работе студент стоит прописать для читателя каким периодом времени, ограничивается ваше исследование (также это убережет от вопросов на защите). Выбор рамок должен быть обусловлен объективными причинами, которые имеет смысл упомянуть прямо во введении. Например, в это время произошли важные изменения в политической системе, изданы указы, появились работы – и именно исследование этого периода позволит получить новое знание по вопросу.
Отметим, что не стоит брать период времени, более широкое (или более узкое), чем понадобится для исследования.
Теоретическая основа и методы исследования
Теоретическая основа исследования – это сумма тех подходов и трудов предшественников, которая ложится в основу исследования.
Методологию нужно воспринимать как то, что поможет написать работу, это «оружие» студента. Также стоит не просто перечислить методы, а описать как и где они были использованы.
Вкратце рассмотрим, какие могут быть методы:
i. Общенаучные методы «количественные методы, сравнительно-сопоставительный)
ii. Исторические методы исследования (историко-генетические метод, сравнительный метод, историко-типологический метод, историко-системный метод, историко-теоретический метод)
а. Генетические методы используется при рассмотрении предмета в процессе его становления.
б. В случае, когда в работе используются источники разного времени в историческом контексте, производится их сопоставление —м используются сравнительные методы.
в. Историко-типологические методы подразумевают, что множество явлений разбивается на группы (на типы) и типологизируются (создается, например, классификация).
г. При исследовании истории мысли возникает необходимость выстроить их в систему, попытаться понять терминологический аппарат и объяснить его: в этом случае используются историко-теоретические методы.
iii. Философские методы (диалектический метод, феноменологический метод, герменевтический метод, семиотика). В Laboratorium Orientale существует целый курс лекций, посвященным философским методам научного исследования — ищите записи лекций на ютуб-канале или в формате статей в нашей группе.
iv. Лингвистические методы (семантический анализ, стилистический анализ, контент-анализ, концепт-анализ, дискурс анализ, структурный (таксономический) метод, метод оппозиций, дистрибутивный анализ).
Остальные пункты введения
Научная новизна исследования подразумевает наличие конкретно поставленных задач и их решение в параграфах. К каждой главе стоит писать выводы, этот материал можно использовать для выводов в заключении, так легче будет вывести научную новизну.
Теоретическая ценность и практическая значимость результатов исследования. Теоретическая ценность – это результаты исследования, которые могут быть использованы, например, при дальнейшей разработке этой проблематики. Практическая значимость – то, как можно применить результаты при разработке учебных курсов, учебных пособий.
Структура работы прописывается простейшим образом: «…работа состоит из введения, N глав, заключения, списка использованной литературы, включающего в себя N наименований».

Просто полезное
! Научный руководитель должен увидеть работу как можно раньше.
! Начинать писать работу можно с любого места (но введение набросать обязательно).
! Не допускайте отсутствия ссылок в тексте.
! Поясненная во введении методология поможет ответить на вопросы на защите.

21.04.2024
«Второе дыхание» взаимоотношений Китая и России
Уверены, первое, что сразу приходит на ум, – это Genshin Impact, полюбившийся многим приключенческий онлайн-квест. Однако догадывались ли вы, что создателям игры такая популярность стоила немалых усилий?
Каждый потенциальный онлайн-проект развлекательного назначения проходит серьезный отбор Национальной администрацией прессы и публикаций Китая (NPPA). Проектам-счастливчикам, иначе их не назвать, присваивается индивидуальный лицензионный номер ISBN, который открывает доступ как к национальному рынку, так и к мировым игровым площадкам, – например, к давно знакомому нам Steam.
Так на что же именно обращают внимание в Национальной администрации при проверке игры?
Даже если вы готовите игру к выходу только на иностранный рынок:
1) нужно полностью локализовать её на китайском языке;
2) удалить реалистичные сцены насилия, крови и сцены сексуального подтекста, если есть, – такой контент недопустим;
3) необходимо наличие встроенной системы контроля игрового времени для несовершеннолетних;
4) следует предоставить содержательное обоснование, почему выбранная тематика не вызывает зависимость и привыкание;
5) также прописать подробную расшифровку каждого иероглифа, всплывающего в диалогах, на кликабельных предметах, в подсказках и т.д.
Многие игры с размытыми формулировками и без уточнений отправляют в бан, но это далеко не всё — нет сомнений, что отбор проходят лишь те игровые компании, которые смогли в любом из жанров продвинуть культуру Поднебесной и положения Конституции КНР. А теперь похоже, что и Россия пойдёт в данном направлении: в этом месяце власти двух держав обсудили вопрос расширения квот ввиду вновь запущенной программы лицензирования. Поскольку совокупный процент русских пользователей не окупаем, на китайский рынок планируется запустить отечественные игры, среди которых шутеры (онлайн-игры) «Калибр», «Мир Танков» и «Мир Кораблей».
С учётом того, что с начала 2023 года NPPA одобрила только 27 зарубежных игр, подавляющее большинство которых — производства Японии и Южной Кореи, — пробиться будет весьма непросто. Конечно, в ответ планируется оказание поддержки в локализации китайских продуктов в нашем российском информационном поле, посредством предоставления специалистов из данных областей. Но действительно ли это так нужно Китаю, ведь они уже смогли отказаться от Blizzard, сотрудничество с которым продолжалось более 14 лет…?
Автор:
Мария Чартилиди https://vk.com/id364350986


21.04.2024
Альтернатива для Школы чиновников
В самом начале существования школы (вт. пол. VII-VIII вв.) знать считала себя выше этого, справедливо полагая, что сможет добиться высокой позиции в бюрократическом аппарате за счёт своего происхождения. Благодаря этому в первое время среди учеников Школы числилось достаточно много юношей из числа низшей знати и потомков переселенцев из Китая и Корейских государств. В дальнейшем ценность официального школьного образования была переосмыслена, и в IX в. за право посещать лучшие отделения Дайгаку аристократы порой боролись между собой в рамках экзаменационных состязаний. Тем не менее, эта волна быстро миновала: образование было важным для будущего чиновника, но ещё более существенным фактором по-прежнему оставалась его родословная. Доходило даже до откровенного высмеивания официального образования.

Так, в романе «Повесть о Гэндзи» (源氏物語), в главе «Юная дева» (том II), Великий министр Гэндзи рассуждает о необходимости отдать своего сына Югири (12-14 лет) на несколько лет в Дайгаку, чтобы тот, в отличие от своих ровесников, получил в будущем ранг и должность не за заслуги отца, а благодаря собственному усердию в учёбе. Гэндзи считал, что это будет полезным опытом для его сына, которого он не хотел избаловать. Однако все в окружении Гэндзи удивились его решению, показывая тем самым, насколько нехарактерным было стремление отдать ребёнка из высших слоёв знати на обучение в Школу чиновников. Сам Югири тоже сперва был опечален такими перспективами. Добавляет неприглядности этой ситуации и сама автор, Мурасаки Сикибу. Например, так она описывает преподавателей: «Учёные мужи (…) принимали важные позы, говорили звучными, торжественными голосами, не понимая, сколь нелепы их фигуры в сшитых не по росту парадных одеждах, явно одолженных у кого-то ради такого случая. Забавно было наблюдать, как они рассаживались по местам, строго следуя установленному порядку. Многие из молодых придворных не могли удержаться от смеха».
Даже если допустить, что Мурасаки Сикибу несколько сгущает краски, чтобы сцена показалась читателю более комичной, преподаватели всё равно не пользовались большой популярностью среди высшей знати. Они казались излишне чопорными и далёкими от чего-то модного и современного. Описанная ситуация подходит не только к концу X в., когда была написана «Повесть Гэндзи», но и к более раннему периоду. Безусловно, подобный имидж преподавателей не всегда соответствовал действительности, о чём подробно пишет в своих работах исследователь Роберт Борген.

Например, Фудзивара-но Акихира (989-1066), известный как составитель антологии «Хонтё: мондзуй» («Литературные стили нашей страны», 本朝文粋), был также преподавателем литературы в Дайгаку и одновременно с этим автором нескольких не совсем академических произведений, среди которых есть совсем уже непристойная «Тэццуйдэн» (досл. «Биография железного молота», 鉄槌伝). Это произведение является пародией на традиционный для Китая (и Японии) тип биографии, однако вместо описания реального или даже мифического, но благородного персонажа, Фудзивара-но Акихира создаёт порнографическую историю, где главным героем по сути является фаллос. Как объясняет Р. Борген, он делает это с использованием серьёзных терминов и завуалированных выражений, которые на самом деле являются отсылками к тем или иным понятиям и идеям в конфуцианстве и даосизме. Интересно, что подобное произведение, судя по всему, могли понять и многие женщины, потому как, оказывается, высокопарные названия для различных форм проявлений любви были в ходу и среди учёных мужей, и и среди придворных дам. Нам кажется, подобные открытия разрушают стереотипный образ преподавателей Дайгаку как скучных и занудных личностей.
Тем не менее, сам Фудзивара-но Акихира шёл по выбранному академическому треку много лет, получив учёную степень только после сорока лет. Столь трудный путь не устраивал всех, и даже такие интересные преподаватели как сам Акихира не могли привлекать в Школу толпу учеников на постоянной основе. Тем не менее, значимость начитанности и обладания такими практическими навыками как каллиграфия и простые подсчёты понимали все аристократы. Поскольку Дайгаку казался им унылым местом, где долго и тяжело учиться, они вынуждены были думать об альтернативных путях обучения своих детей. В Китае для высшей знати существовали отдельные школы, например, Чунвэньгуань, Чжаовэньгуань и Хунвэньгуань, однако в Японии официальных государственных школ уровня Дайгаку больше не было.
Альтернативные варианты
В таких условиях самым растространённым вариантом долгое время оставались частные школы. Первоначально домашнее обучение существовало во многих знатных семьях. Детей клана обучали приглашённые преподаватели, зачастую – выходцы с континента. Такая практика была распространена ещё до основания Дайгаку, особенно среди наиболее именитых кланов. Это касалось и императорской династии: согласно «Нихон сёки» («Японская летопись», 日本書紀) будущий престолонаследник с V в. имел в качестве наставника иностранца, разбирающегося в конфуцианстве. Так, наставником принца Сё:току (574-622) был учёный из Когурё, занимающийся медициной.
В период Нара отдельных влиятельных частных школ не существовало, хотя многие кланы, такие как Фудзивара, активно обучали своих детей вышеупомянутым способом. Они использовали своё влияние в том числе для того, чтобы первыми получать доступ к книжным новинкам, которые привозили с собой возвращающиеся из танского Китая посольские миссии. Таким образом, им действительно незачем было проходить обучение в Дайгаку, где использовалось весьма ограниченное число книг. В рамках домашнего обучения они проходили программу в упрощённом с точки зрения дисциплины виде, а также имели возможность изучить больше книг, чем их небогатые сверстники. К слову, некоторые из пособий, в дальнейшем появившиеся в программе литературного отделения Дайгаку, были введены именно Фудзивара, например, династийные хроники Китая («Ши цзи» («Исторические записки»), «Хань шу» («История [Ранней] Хань») и «Хоу хань шу» («История Поздней Хань»).

В эпоху Хэйан, в IX в., частные школы стали более значимым институтом. Они заняли место привилегированных школ при Дайгаку, и обучаться в них, вероятно, могли уже не только выходцы из того клана, что основал их, но и другая знать. Предпочтение, однако, всё равно отдавалось выходцам из собственного рода. Такие школы начали формироваться в связи с тем, что Дайгаку в этот период перестал удовлетворять спрос аристократии на лучшее образование. На наиболее популярном литературном отделении было лишь 20-30 свободных мест, а число желающих поступить на него постоянно росло. Постепенно появились школы родов Фудзивара (Кангакуин, 勧学院), Татибана (Гакканъин, 学官院) и Аривара. Трудно сказать точно, что именно там изучалось, но, скорее всего, программа не сильно отличалась от той, что существовала в Дайгаку. Конфуцианские каноны и китайская, а затем и японская литература были основными предметами.
Однако все перечисленные выше варианты подходили только для аристократии, поскольку Японии, в отличие от Китая, образование было привилегией наиболее знатных членов общества. Люди, не обладавшие рангом, едва ли могли отправить своих детей на обучение в Дайгаку, да и в местных, провинциальных школах место было далеко не для всех. Школы, существовавшие при храмах, в тот период также не были популярны. Желающие заняться самообразованием теоретически могли найти интересующие их книги в библиотеках, которые как раз начали развиваться и пополняться привезёнными с материка материалами. Впрочем, большинство библиотек всё же принадлежало аристократии, они именовались кугэ бунко (公家文庫). Попасть туда было практически невозможно для простого человека. Однако во второй половине VIII в. появились даже публичные библиотеки, например, Унтэй (芸亭) и Ко:бунъин (弘文院). Насколько публичными они были в действительности сказать сложно, да и общий уровень грамотности в среде обычных крестьян и торговцев явно вряд ли позволил им полноценно пользоваться книгами даже в том случае, если двери библиотеки были открыты для всех. Так что библиотеки, как и школьное образование, были уделом немногих.

Однако даже в период становления образования и господства придворной аристократии простые люди некоторое время имели шанс обучиться грамоте и всему их интересующему в частной школе монаха Ку:кая (774-835), Сюгэйсютиин (綜藝種智院). Эту школу можно назнать настоящим феноменом, причём не только для той эпохи. К той модели образования, что она пропагандировала, Япония полноценно вернулась только в 1960-ые (!) гг. В Сюгэйсютиин, созданной Ку:каем в 828 г., был широкий выбор предметов, который ученик мог изучать. Интересно, что в ней одновременно сосуществовали конфуцианское, буддийское и даосское учения, математика и литература, каллиграфия и история. По-видимому, школа не была разделена ни на какие отделения, так что поступивший в неё мог бесконфликтно изучать все эти науки сразу. Таким образом, Ку:кай пропагандировал комплексное образование и пытался воплотить в жизнь философию дзэндзин («совершенный человек», 全人). Обучение в школе было бесплатным, а открыта она была для всех слоёв общества. Единственными, кто не мог обучаться в ней, были женщины. К сожалению, Ку:кай, много взявший от китайских представлений об образовании и живший в мире, где доминировали мужчины, едва ли мог мыслить по-другому. Тем не менее, нам кажется, что его попытка создать универсальную школу «для всех» и не взимать за это плату всё равно опередила своё время. По этой причине и потому, что денег на её существование государство не выделяло, Сюгэйсютиин прекратила своё существование вскоре после смерти своего основателя, в 847 г. В традиционном хэйанском обществе подобная смелая идея не прижилась.
Вероятно, те, кто успел получить в Сюгэйсютиин образование, не стали чиновниками и не вошли в историю в силу своего происхождения. Даже обширный кругозор не мог исправить тот факт, что они не принадлежали к знатным аристократическим семьям. И всё же это было короткое по длительности время, когда простые люди тоже могли влиться в образовательный процесс и узнать в школе что-то, что могло помочь им если не в карьере, то в обыденной жизни и в самопознании.
Таким образом, Дайгаку не был единственным местом, где человек в VIII-IX в. мог получить образование. Личные наставники, библиотеки, частные и даже экспериментальные школы могли прекрасно служить той же цели, а в чём-то даже превосходить Школу чиновников.
Использованная литература и источники:
- Bauer M. The History of the Fujiwara House: A Study and Annotated Translation of the Tōshi Kaden. Renaissance Books, 2020.
- Borgen R. Heian Love: Domestic and Imported // The Journal of Kanbun Studies. 2009. Vol. 4. P. 286(1)-257(30).
- Nihongi: Chronicles of Japan from the Earliest Times to AD 697. London, The Society. 1896. / transl. by A.W. George // [Электронный ресурс]. URL: https://archive.org/details/nihongichronicl00astogoog/page/121/mode/2up
- Wang S., Zhang L. A Comparison of Comenius’s Pansophia Education and Kūkai’s Zenjin Education // Creative Education. Vol. 13. No. 5. 2022. P. 1729-1736.
- Wong J. The Government Schools in T’ang China and Nara and Heian Japan: A Comparative Study. The Australian National University (Australia), 1979.
- Мурасаки Сикибу. Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 2. Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1993.
- Прасол А. Ф. Генезис и развитие японского образования (VIII-начало XX вв.): диссертация на соискание степени к.и.н. Владивосток: ДВГУ, 2005.
- Фирсова В.С. (2023) Библиотеки Японии: путь из Нара в Рэйва [лекция в рамках проекта Laboratorium Orientale] // YouTube. 20 февраля (https://www.youtube.com/watch?v=TY84EOhBM4A)

21.04.2024
Император Сага: банкеты и поэзия как факторы расцвета Дайгаку
Моё исследование посвящено образованию чиновников и аристократов в Японии в VIII-IX вв. Это самый ранний период развития официального образования, когда многое в системе было взято из китайской традиции обучения, ведь именно Китай в то время был для Японии главным ориентиром и примером для подражания. В 670-ые гг. по образцу существовавшей в Чанъани школы Тайсюэ (太学) был создан японский аналог, столичная школа чиновников Дайгаку (大学), о чём сообщается в предисловии к первой поэтической антологии Японии, «Кайфу:со:». В 701 г. деятельность образовательного учреждения была регламентирована кодексом «Тайхо: рицурё:», и главным из двух созданных отделений (математическое и конфуцианское) стало отделение конфуцианских канонов.
Это неудивительно, поскольку именно на конфуцианских ценностях базировалась китайская система школьного образования и взаимоотношения в обществе: предполагалось, что посредством упорной учёбы каждый юноша вне зависимости от знатности может стать квалифицированным чиновником и сделать вклад в развитие страны. В рамках девятилетнего обучения в Тайсюэ и других школах Китая в программе делался упор на изучение основополагающих конфуцианских канонов, которые, как считалось, в дальнейшем должны были пригодиться чиновнику на службе. Претендовать на хорошую должность мог лишь выпускник одной из высших школ, сдавший финальный экзамен и прошедший дополнительные аттестации на учёную степень.
Япония, только начавшая формировать собственный государственный аппарат во время реформ Тайка (646), попыталась перенести китайский меритократизм на собственные реалии. Создание Дайгаку и издание в дальнейшем законов (739, 806, 824), обязывающих высшую знать I-V рангов посещать школу, были попытками преодолеть сложившуюся в самой Японии традицию, согласно которой происхождение было определяющим фактором практически в любой ситуации. Сделать это не удалось: долгое время Дайгаку посещали лишь потомки иммигрантов с континента или низшая знать VI-VII рангов, которая надеялась тем самым увеличить свои шансы на успешную карьеру. Высшая знать предпочитала домашнее обучение по более вольной программе, зная, к тому же, что места в государственном аппарате гарантированы им с рождения.

Тем не менее, с момента основания Дайгаку во второй половине VII в. и до начала краха системы в конце IX в., образование претерпело множество реформ. Например, в 728-730-ых гг. были созданы два новых отделения – литературное и законодательное. Вполне вероятно, что создание первого было уступкой правившего тогда императора Сё:му (724-749) набиравшей обороты моде на китайскую литературу, которая постепенно вытесняла столь значимые ранее конфуцианские трактаты. Читать канонические сочинения было довольно скучно, к тому же, их практическая значимость снижалась тем больше, чем дальше Япония уходила от первоначальных идей, заложенных в государственное устройство. Китайская литература, напротив, казалась глотком свежего воздуха. К тому же, новые книги с поэзий и прозой активно завозились из танского Китая благодаря посольским миссиям. И хотя литература ещё не считалась в то время занятием, достойным высшей знати, книги активно читали. Об этом свидетельствует, например, тот факт, что в Японии был популярен китайский рассказ под названием «Ю сянь ку» («Путешествие в пещеру небожителей» 遊仙窟, созд. в 681-684), который к тому времени был уже малоизвестен в самом Китае.
В итоге, хоть по указу от 728 г. поступить на литературное отделение могла лишь низшая знать, правила вскоре стали нарушаться. Это случалось так часто, что в начале IX в. император Камму (781-806) вынужден был закрыть на это глаза и даже увеличить количество мест на отделении (с 10 до 20), формально не отменяя предыдущий указ.
В течение всего периода колебания наблюдались как в сторону усиления китайской традиции, так и в сторону возрождения собственного, японского начала. Направление политики, в том числе в образовании, во многом зависело от предпочтений правящих и отрёкшихся императоров, а также от приближённых к ним кланов. В VIII-IX вв. доминирующее положение во дворе занимали Фудзивара. Фудзивара становились главами Дайгаку (Фудзивара Мутимаро, 659-720) и учили в школе своих детей (Фудзивара Фуюцугу, 775-826), вводили новые тексты в расписание (исторические хроники Китая, 757 г. при Фудзивара Накамаро, 706-764) и в целом оживляли процесс обучения, поскольку они с самого создания клана покровительствовали китайским наукам. Когда у власти находился император, связанным с Фудзивара кровным родством, Дайгаку, будучи детищем изначально китайской философии, процветал.
Однако порой и сами императоры имели неподдельный интерес к китайской традиции: в такое время обычаи двора, а вместе с ними и образовательный процесс претерпевали важные изменения. В сегодняшней заметке кратко рассмотрим наиболее существенную перемену в Дайгаку, произошедщую при императоре Сага (809-823) – наибольшим почитателем культуры Китая среди государей рассматриваемой нами эпохи.
Император Сага: банкеты и китайская поэзия как залог политической стабильности и популяризации Дайгаку
Девиз Сага, «управления страной литературными искусствами» (мондзё: кэйкоку, 文章経国), был взят из классического китайского трактата «Рассуждения о литературе» Цао Пэя (187-226), который писал о том, что именно образование является основой для процветания государства. В соответствии с выбранным девизом Сага поощрял интерес к литературе (при нём были созданы три главные поэтические антологии IX в. – «Рё:унсю:», «Бунка сю:рэйсю:», «Кэйкокусю:») и использовал поэзию как средство поддержания политической стабильности в стране.

Прекрасным местом, где аристократия могла проявить свои литературные таланты, были банкеты, заключительная часть которых представляла собой декламацию стихов. Причём при Сага практически вся банкетная поэзия сочинялась и читалась на китайском. Умелый поэт во время такого мероприятия мог познакомиться с другими влиятельными вельможами и зарекомендовать себя, пообщаться с единомышленниками и даже с императором. Сага был одним из первых, кто во время таких мероприятий позволял аристократам быть с собой на равных. Ранее императоры не допускали подобных вольностей. Сами банкеты устраивались императором Сага довольно часто – по крайней мере, чаще, чем его предшественниками. Некоторые были ежегодными и проходили в установленные сроки, а другие объявлялись спонтанно. Чаще всего это происходило в неспокойные годы, например, после мятежа 810 г., спланированного отрёкшимся императором Хэйдзэй (803-806). Верный своему девизу, при помощи банкетов, на которых собирались самые прославленные и влиятельные люди его времени, Сага показывал, что контролирует ситуацию в стране и может даже в трудные времена устраивать масштабные официальные и полуофициальные культурно-политические мероприятия. Стоили они, к слову, недёшево, и спонсировала их всё та же высшая аристократия.
На банкетах Сага мог присмотреться к своему окружению получше и узнать о том, какие настроения царят среди элиты, которая должна была быть как можно дальше от мятежей и разворачивающихся по стране восстаний. Банкеты также были способом сплотить высшую знать между собой и дать им возможность завязать более тесное знакомство. Это, в свою очередь, помогало многим из них получить высокие посты в государственном аппарате. Таким образом, подобные мероприятия служили своего рода социальным лифтом новой эпохи.
По этой причине многие стремились попасть на банкеты, хотя сделать это было не просто: зачастую требовалась рекомендация уже известного чиновника-литератора. Большинство же из присутствующих на банкетах, как показывают источники (например, поэтические антологии), были выпускниками литературного отделения Дайгаку. Причина тому одна – школа чиновников была, по сути, единственным местом, где юноши могли научиться правильно слагать стихи канси (漢詩). В этот период при дворе ценился как широкий кругозор в области литературы в целом, так и умение декламировать поэзию с правильной китайской интонацией, с учётом тонов. Дайгаку обучал всем необходимым приёмам и давал хорошую стартовую базу. Довольно быстро «выпускник литературного отделения», сдавший экзамены на учёную степень или хотя бы находящийся в процессе обучения, стал маркером качества сам по себе. Однако нам кажется, что банкеты способствовали формированию этого образа.
В таких литературное отделение начало пользоваться огромной популярностью, и Дайгаку пережил своеобразное возрождение. Желающих поступить на отделение было так много, что государство пошло на крайние меры. Во-первых, был введён дополнительный вступительный экзамен, который каждый «абитуриент» должен был сдать при поступлении. Во-вторых, согласно указу Дайдзёкана от 820 г., отныне там могли обучаться только дети высшей знати I-III рангов. Это была кардинальная реформа, ясно показывающая, насколько изменились потребности и ценности японского высшего общества за последние сто лет. Всё ещё предпочитая китайское японскому, двор сперва под влиянием самой аристократии, а позже и сам стал делать упор на китайскую лирику, а не конфуцианские каноны. И, несмотря на критику указа, что существовала даже среди знати, он лишь оформил новую тенденцию в японском образовании, к которой оно шло на протяжении последнего столетия. Меритократический же принцип практически сошёл на нет. Несмотря на процветание учёности и литературы, была утрачена духовная основа, заложенная Китаем в систему образования.
Таким интересным образом оказались связаны реформы 820-ых гг. с политической необходимостью консолидировать общество, «утратой» китайского духа и корыстными интересами высшей аристократии. Этот пример лишний раз доказывает, что образование неотрывно связано с политическим фоном эпохи и что при изучении одного нельзя игнорировать другое.
Использованная литература:
- Грачёв М. В. Япония в эпоху Хэйан (794-1185) // Orientalia et Classical. Труды Института восточных культур в античности. Выпуск XXIV / Под редакцией И. С. Смирнова. Российский государственный гуманитарный университет, 2009.
- Мещеряков А. Н. Возвышение рода Фудзивара (китайская образованность, политическая система и официальная идеология в Японии в VII-VIII вв.) // История и культура Японии. М.: Институт востоковедения РАН. Издательство «Крафт+», 2002.
- Прасол А. Ф. Генезис и развитие японского образования (VIII-начало XX вв.): дис. … канд. ист. наук: 07.00.03. Дальневост. гос. университет, Владивосток, 2005.
- Alimov I. A. “A Travel to the Cave of Immortals” – a Lost Novel of the Tang Period // Manuscripta Orientalia. International Journal for Oriental Manuscript Research. 2015. Vol. 21. No. 1. P. 18-23.
- Bauer M. The History of the Fujiwara House: A Study and Annotated Translation of the Tōshi Kaden. Renaissance Books, 2020.
- Gerlini E. The Heian Court Poetry as World Literature: From the Point of View of Early Italian Poetry // Strumenti per la didattica e la ricerca, 159. Firenze University Press, 2014.
- Heldt G. The Pursuit of Harmony: Poetry and Power in Early Heian Japan. Cornell University Press, 2010.
- Reeves K. L. Of Poetry, Patronage, and Politics: From Saga to Michizane, Sinitic Poetry in the Early Heian Court. Columbia University, 2018.
- 20.Wong J. The Government Schools in T’ang China and Nara and Heian Japan: A Comparative Study. A Thesis submitted for the Degree of Master of Arts (Asian Studies). The Australian National University (Australia), 1979.

21.04.2024
Письменное и разговорное в «Ясном письме»: датировка и устный выговор
Энциклопедии, заголовки статей про историческое языкознание, научно-популярные произведения часто требуют загнать континуум плавного изменения языков в дискретные рамки и навесить на них ярлыки, будь то «Среднекитайский», «Старорусский» или «Новояпонский». Подобное требование имеет место и для истории калмыцкого языка.
В сборнике статей Janhunen J. (ed.). The mongolic languages. – Routledge, 2006. напрямую и без подробного определения используют названия «Written Oirat» и «Spoken Oirat», резко их противопоставляя. В этом же сборнике, Uwe Blaisig в разделе об ойратском языке очень кратко и фрагментарно объясняет, что термин «Written Oirat» можно понимать как «нормализацию речи западных монголов в XVII в». Той же формулировки этого термина придерживается другой исследователь ойратских диалектов, Atilla Rákos. Одновременно с этим, Uwe Blaisig фактически приравнивает письменный ойратский язык с праойратским (Proto-Oirat), который, по мнению Blaisig’a, ближе к прамонгольскому и далёк от всех современных ойратских наречий (в которые включаются «разговорный ойратский» (Spoken Oirat) и калмыцкий языки), которые в свою очередь являются очень инновативными по отношению к письменному ойратскому языку. В этой статье проведём деконструкцию понятий «Письменный» и «Разговорный» по отношению к ойратскому языку и оценим целесообразность такого разделения.
Ойратские диалекты: история языка «Ясного письма»
Временной промежуток, о котором идет речь, невероятно короток. Отдельные отрывки, написанные с «ойратским» флёром мы находим в «Истории Алтан-хана», произведении начала XVII в. Уже в 1648 году, с целью объединить монгольские племена (вероятно, против «маньчжурской угрозы»), ойратский учёный и буддийский деятель Зая Пандита создаёт «Ясное письмо». Новое письмо не имело неоднозначности в обозначении гласных звуков по сравнению со «старой» монгольской письменностью. С одной стороны, это упрощало его изучение, с другой — нивелировала возможность письменности быть наддиалектной, чтобы та могла быть прочитана носителем разных диалектов по-своему, при этом сохраняя нормативность орфографии. В итоге, «Ясное письмо» (или же «Тодо бичиг») не получило распространения у монголов, кроме западных (ойратов). Как видно из недавней статьи Н. В. Ямпольской, в религиозных кругах это письмо некоторое время параллельно существовало или даже перемешивалось вместе со старописьменным монгольским внутри одного текста. В XVII-XVIII веках создаётся множество произведений, написанных на «Ясном письме»; точная датировка многих из них не проведена. Фокусируясь на произведениях, найденных в Калмыкии, можно упомянуть, например, переписку Аюки-хана с Петром I и прочие письма калмыцких «аристократов». В течении XIX в. продолжают писаться сутры и прочие произведения. До нас дошли 14 ойратских ксилографов. В 1846-1864 г. Лебедев Н. А. опубликовал в Санкт-Петербурге несколько произведений, в основном касавшихся вопросов сельского хозяйства. Они были напечатаны передвижным прессом на «Ясном Письме». Идентичным шрифтом в последующем пользовался и Позднеев А. М. уже в конце XIX века (начиная с ок. 1885 г.). Как упоминалось ранее, многие сутры трудно датировать, однако судя-по всему их продолжали писать вплоть до XX в. Ойратская письменность стала забываться калмыками в угоду русскому языку — в административных и судебных делах и тибетскому — в делах религиозных. В 1918 г. начинается печать на калмыцком языке, выходит первое периодическое издание «Ойратские известия», редактируемые известным культурным деятелем и этнографом Номто Очировым, однако вскоре она закрылась. В 1921 году единственной газетой в новообразованной автономной калмобласти является «Красный калмык». Учредитель и главный редактор газеты — революционер, в прошлом учитель Харти Кануков. Летом 1924 года был выпущен последний выпуск газеты на «Ясном письме»; для калмыцкого языка ввели орфографию на основе кириллицы.
«Письменное» и «разговорное» — что это?
При анализе орфографии, грамматики и в меньшей степени — лексики вышеперечисленных памятников, делаем мы то в диахронной или синхронной «рамке», неизбежно приходится прибегать к выделению «письменных» либо «разговорных» элементов. И если для выделения элементов разговорных нам не нужно смотреть далеко — а лишь хорошо разбираться в современном языке (будь то калмыцком или языке ойратов Синьцзяна) — в некоторой мере они несомненны, так как подтверждаются диалектологическими данными напрямую, при определении «письменных» элементов нам приходится прибегать к некоторой доле конструирования, «домысливания» данных, напрямую не зафиксированных.
Здесь приходится прервать мысль и напомнить себе и читателям, что всегда необходимо различать орфографическую норму и узус разговорной речи, даже если письменность только-только была создана под эту речь — как мы наблюдаем, Зая-Пандита не пренебрегал грамматическими заимствованиями из старописьменного монгольского языка, заимствованиями, которые давно исчезли из ойратского языка. Оговорка на оговорке: на самом деле, до сих пор точно не датированы фонетические процессы, происходившие в ойратских говорах в середине прошедшего тысячелетия. С грамматикой та же проблема: как нам понять, что точно было в разговорном языке времён Зая-Пандиты такого, что просто естественно «вымерло» в результате эволюции языка, а что вымерло именно потому, что было заимствовано из старописьменного языка и не было актуально для разговорного? И тут мы подбираемся к вопросу — а существует ли письменный ойратский язык? Что мы можем сказать точно — незадолго после появления письменности, в письменных памятниках (но не обязательно в языке разговорном) присутствуют архаичные черты. Их архаичность доказуема тем, что они не существуют в современном языке, либо дошли до наших дней в «закостенелых» формулах, фольклоре, в лучшем случае — ассоциируются только с религиозным или возвышенным контекстом. Количество этих черт со временем уменьшается, аналогично с орфографическими заимствованиями из старописьменного монгольского. Вместо них приходит новая, уже куда менее упорядоченная, но всё равно система — система с новым правописанием суффиксов, разнобоем в написании редуцированных гласных непервого слога, несоблюдением конвенций, переходом дифтонгов в долгие гласные прямо на письме. Приходит эта система постепенно, в виде континуума. Его можно изобразить так:

При этом вполне очевидно, что разговорные элементы встречаются ещё у самого «зарождения» письменной традиции, в то время как старые элементы продолжают существовать вплоть до XX в., но доля их стремительно уменьшается.
Выше я обходил стороной проблему, которая в идеале вполне поправима. Это — крайне фрагментарное описание современных ойратских диалектов помимо калмыцкого. В литературе, где параллельно сравнивается ойратский язык письменный и разговорный, непонятно точно даже то, что подразумевается под разговорным. Если мы говорим про языки, из которых исключён калмыцкий, то их корпус крайне ограничен, фонетика изучена фрагментарно (то же касается и калмыцкого!), точно не понятны отношения родства между диалектами внутри семьи. Если под «разговорным» ойратским мы понимаем позднюю орфографическую традицию — будь то печать XX в. на Ясном Письме в Синьцзяне или Калмыкии —нам куда проще сравнивать письменные стандарты, привычки правописания — но никак не сами языки!
Может показаться, что это все пустяк — все равно между какому-нибудь «olon» в Ясном письме соответствует калмыцкое «олн», и разница между современным диалектом и наддиалектным языком XVII достаточно мала для того, чтобы можно было рассматривать соответствия между этими двумя языками без, например, снайперски точной реконструкции ойратского наречия XVII в. (которое, возможно, не так сильно бы отличалось от орфографии!). Тем не менее, в историко-лингвистическом исследовании недопустимо полностью доверять орфографии, особенно если она открыто демонстрирует несвойственные языку того времени черты!
Выводы
Какую альтернативу можно предложить разделению ойратского языка на «письменный» и «разговорный»? Во-первых, как это вполне очевидно из названия, на письменном ойратском вряд ли говорили (хотя возможно существовал «орфографический» выговор для целей обучения или в религиозной сфере). Необходимо обратить внимательный взор на возможность реконструкции праойратского языка, языка, являвшегося предком всех современных ойратских говоров, как и обратить внимание на сами ойратские языки. Праойратский язык можно и нужно будет восстановить при помощи письменного узуса XVII-XVIII веков, ни в коем случае не полагаясь на него аксиоматически. Энциклопедии всегда будут требовать дискретности. Дискретность, которую предлагаю я: необходимо прежде всего отойти от понимания письменного ойратского языка как живого языка. Письменный ойратский язык почти без сомнений был литературной нормой по отношению к разговорному, но он никогда не существовал сам по себе. Вместо этого, куда большее внимание стоит отделить реконструкции реального языка ойратов тех времен и его истории. Нельзя не упомянуть к тому же, что утверждение Blaisig’а о том, что «праойратский ближе к прамонгольскому, чем к современным потомкам» не было удовлетворительно им доказано в очерке ойратского языка в связи с слишком сильной опорой на письменный язык, в котором — опять же — смешались заимствования из более старого надъязыка.
Но даже если я буду очень много жаловаться, никто благодаря этому не соорудит именно лингвистическую, с упором на фонетистов, экспедицию в поле, в Синьцзян или Западную Монголию, чтобы точнее помочь восстановить праойратский язык и установить точные даты фонетических переходов. Исследователи сравнивают старинную орфографию и современные говоры скорее из-за отсутствия более точной и обоснованной реконструкции языка XVII века. Опора на литературную норму, вероятно, обусловлена филологическим образованием многих исследователей. Тем не менее, реконструкция праойратского даст сильный толчок к изучению и документации исчезающих в данный момент ойратских языков, а в то же время может пролить свет на историю фонетических процессов в монгольских языках вообще.
Список литературы
Яхонтова Н. С. Особенности почерка и орфографии текста «Сутры Белого старца» (шифр В 228(1)) из собрания ИВР РАН // Oriental Studies. 2020. Т. 13. № 4. С. 1078‒1091.
Яхонтова Н. С. Ойратский литературный язык XVII века / Ответственный редактор В. М. Алпатов. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1996. 152 с.
Yampolskaya N. Intermixture of Mongolian and Oirat in 17th Century Manuscripts // Written Monuments of the Orient. Vol. 8, No. 1(15), 2022. Pp. 75–87.
Birtalan Ágnes: Written and Spoken Oirat. In: The Mongolic Languages. Ed. by Juha Janhunen. 2003. Pp. 210-228.
Rákos A. Colloquial elements in Oirat script documents of the 19th century // Rocznik Orientalistyczny. – 2015. – №. 2. Pp. 102-114.

21.04.2024
Классификация китайских иероглифов
Китайский иероглиф — это символ, целью которого служит запись китайского слова для его зрительного восприятия. Это договоренность, чтобы записывать слова, которые при устной речи бы не сохранились ни в каком виде.
Иероглиф является только формой, которая записывает слово (его звучание и значение).
Теперь рассмотрим, каким образом иероглифы могут делать слова возможными к визуализации (речь будет идти отнюдь не о происхождении иероглифов, а о том, каким способом они передают то или иное слово).
Для классификации по этому критерию существует система «шести категорий» (六書), которая подробно описана в словаре «Объяснение простых и толкование сложных знаков» (說文解字 Шовэнь цзецзы) и делит иероглифы на 1. пиктограммы (象形), 2. указатели (指事), 3. составные идеограммы (會意), 4. фоноидеограммы (形聲), 5. видоизменённые (轉注) и 6. заимствованные (假借). Этот способ деления всех иероглифов на шесть категорий настолько прижился, что даже сейчас очень часто используется в массовой литературе.
Однако эти «шесть категорий» не являются результатом некоего исследования, которое показало, что все иероглифы можно разделить на шесть типов — оно является результатом того, что исследователи эпохи Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.) истолковали подобным образом соответствующее слово из канонических текстов. С самого начала эта система загоняла исследователей в рамки шести категорий, и к тому же имеет множество недочётов. В современной науке она не используется совсем.
В реальности же иероглифы имеют огромное множество типов строения, и границы между ними не всегда чёткие. Можно выделить три главных типа: 1. семантограммы, 2. фонетические заимствования и 3. фонограммы — они могут делиться на более мелкие подтипы.
В данной статье на картинках будут приводиться древние иероглифы, поскольку они более наглядны.
Семантограммы
Иероглиф является семантограммой, когда визуализирует только смысл слова, которое он передаёт, не опираясь на звучание.
Когда иероглиф прямо передаёт объект, который обозначает слово, то он является пиктограммой (отличается от «пиктограмм» из «шести категорий»). Например, поскольку слово {人} значит «человек», оно записывается изображением человека. (В фигурных скобках записывается конкретное слово: например, {人} в рамках современного языка обозначает «слово, читающееся как rén и значащее „человек“, которое сейчас обычно записывается как 人»).
Пиктограмм существует довольно много — обычно они изображают людей, части тела, растения, небесные тела, природные явления, животных, строения, инструменты, ландшафт и т.п. Это очень древний тип, новые иероглифы в котором практически не создаются начиная с эпохи Западной Чжоу (1045—770 гг. до н.э.).

Существуют также абстрактные пиктограммы — когда иероглиф изображает некое абстрактное понятие. Они тоже обычно относятся к самому древнему этапу письма, но иногда встречаются в течение всей его эволюции (ср. современные 凸 «выпуклый» или 丫 «развилка»).

Выделительные пиктограммы делают акцент на какой-то части, чтобы передать совершенно новое значение. В эту категорию часто входят иероглифы, записывающие части тела или действия, связанные с ними. Они также довольно древние и практически не создаются с поздних этапов древнего письма.

Все вышеперечисленные иероглифы являются простыми, их нельзя разбить на два и более элементов. Однако существуют также и сложные иероглифы.
Например, слово {獲} «ловить (добычу)» записывается через иероглиф, состоящий из птицы (隹) и руки (又).

Однако он именно что изображает ловлю птицы рукой, и его нельзя разбить на два элемента. Рука здесь изображена как инструмент, которым ловят птицу — иероглиф нельзя просто описать как «птица + рука», т.е. он состоит из графических элементов нежели чем семантических (см. далее). По этой причине их логично называть сложными пиктограммами. Они практически не создаются с поздних этапов древнего письма, но иногда их можно встретить и в современном (ср. 閂 «засов» или 灭 «тушить»).

От пиктограмм мы переходим к другому типу семантограмм — указательные иероглифы. Указательными элементами являются кружочки, точки или линии, показывающие на какую-то конкретную часть, которое обозначает слово, записываемое этим иероглифом. Они практически не создаются с поздних этапов древнего письма.

Наконец, переходим к составным семантограммам. Это семантограммы, состоящие из двух и более семантических элементов (семантиков), которые по отдельности значат что-то своё, и получившийся иероглиф сочетает эти значения. Они довольно редки в древнем письме, но всё чаще создаются позже (особенно часты в японско-корейской ветви современного китайского письма).

Конечно, есть некоторые иероглифы, которые являются непонятно чем — либо сложными пиктограммами, либо составными семантограммами. Здесь эта проблема рассматриваться не будет.
Фонетические заимствования
Представим, что у нас есть слово {錡} «зубчатый топор», записывающееся соответствующей пиктограммой. Также у нас есть слово {我} «я», но для которого сложно придумать какую-либо конкретную запись. Поскольку слова {錡} и {我} созвучны (так было в древнекитайском языке), мы можем взять иероглиф для слова {錡} и с помощью него фонетически записать слово {我}. Эта пиктограмма и дала современный иероглиф 我.

Все подобные примеры, когда иероглиф используется для записи этимологически несвязанного, но созвучного слова, называются фонетическим заимствованием. Они используются и по сей день — например, в играх слов, основанных на созвучии иероглифов, или особенно часто для записи слов других китайских языков, у которых нет устоявшейся орфографии.
Одной из главных причин появления фонетических заимствований является сложность визуализации некоторых слов — например, слов с абстрактными значениями. Другой причиной, по-видимому, можно считать тот факт, что люди могут ошибочно связывать два этимологически несвязанных слова, основываясь только на их созвучии (народная этимология). Это можно встретить и в наши дни — например, суеверия, завязанные на созвучии слов {四} «четыре» и {死} «смерть».
Фонограммы
Фонограммы — это составные иероглифы, содержащие фонетический элемент (фонетик).
Например, слово {道} «дорога» могло записываться иероглифами, состоящими из семантика 行 «дорога» и фонетиков 首 или 舀. Иероглифы 首 и 舀 передают слова {首} «голова» и {搯} «вытаскивать» соответственно — их значения никак не связаны со словом {道} «дорога» (в отличие от семантика 行), однако они имеют близкое звучание.

Фонограммы — это очень удобный способ создания новых иероглифов на основе идей уже имеющихся семантограмм и фонетических заимствований. С их появлением произошёл настоящий бум в создании новых символов — практически все существующие иероглифы (более 90%) относятся к этому типу.
Среди слов всегда будут синонимы, похожие значением, но различающиеся мелкими нюансами. Например, существует множество слов со значением «дорога»: {行}, {道}, {路}, {途}, {徑} и т.д. Записать их все одними лишь семантограммами — очень сложная задача. Точно так же и читающему будет сложно понять, какое слово имелось в виду, если все слова записать одним и тем же иероглифом.

Однако фонограммы позволяют нам легко передать все эти слова, добавив соответствующий фонетический элемент к семантическому.

Часто встречаются случаи, когда к уже существующей семантограмме добавляют фонетик для уточнения чтения. Например, слово {鷄} «петух» изначально писалось обычным изображением петуха. Позже к нему добавился фонетик 奚, созвучный слову {鷄}, а затем изображение петуха сменилось на обычную птицу 鳥, поскольку сохранять изначальный рисунок стало уже не нужно из-за наличия фонетика.

Тип иероглифа, к которому прибавляют дополнительный фонетик, может быть любым.

При фонетическом заимствовании один иероглиф может передавать целое множество созвучных слов — например, иероглиф для {錡} «зубчатый топор» может записывать слова {我} «я», {義} «нравственность», {儀} «этикет», {宜} «следует» и т.п. Какое конкретно слово записано иероглифом, нужно определять по контексту. Это легко может привести к проблеме, когда непонятно, в каком именно значении какое слово использовано, поскольку из-за семантических сдвигов и расширений одно и то же слово может иметь огромный спектр самых разных значений.
С этой проблемой нам помогают справиться фонограммы. С помощью добавления к одному фонетику различных семантиков мы можем разделить близко звучащие слова — например, добавив к фонетику 巠 семантики 行 «дорога», 艸 «трава» и 糸 «нить» мы можем получить иероглифы 徑 «дорога», 莖 «стебель» и 經 «продольная нить» соответственно.
По этой же причине существуют составные иероглифы, где к уже существующему иероглифу был добавлен семантик. Выше уже были показаны иероглифы для слова {道} «дорога», однако они также содержат дополнительный элемент 止 «нога» (он часто прибавлялся к элементу 行 / 彳, и в итоге их смешение дало современный элемент 辵 / 辶).

Для записи слова {來} «приходить» использовалось изображение колосьев пшеницы, поскольку слова {來} «приходить» и {麥} «пшеница» созвучны. Чтобы передать значение «приходить», к заимствованному иероглифу мог добавляться семантик 夊 (перевёрнутый 止 «нога»). Сначала оба этих иероглифа использовались взаимозаменяемо, но позже разделились в своём использовании — 來 остался как привычный способ записи {來} «приходить», а иероглиф с добавленным 夊 начал использоваться для записи {麥} «пшеница». Происходит дифференциация.

Существует и другой тип дифференциации — когда к иероглифу добавляют семантик, чтобы отделить заимствованное или расширенное значение иероглифа. Например, слово {暮} «закат» записывалось как 莫, т.е. изображением солнца между травой. Позже иероглиф 莫 стал записывать слово {莫} «нет», и тогда к иероглифу добавили семантик 日 «солнце», чтобы передать исходное значение, а исходный иероглиф взял на себя заимствованное.

Особенно большое количество иероглифов обратного типа — к ним семантик был добавлен для передачи заимствованного или расширенного значения. Почти все иероглифы, созданные после перехода письма в современное, относятся к этому типу.

Таким образом, фонограммы могут образовываться не только совмещением семантика и фонетика, но и добавлением семантика или фонетика к полноценному иероглифу.
Как и в примере с {道} «дорога», в качестве фонетика могут использоваться совершенно разные созвучные элементы; в качестве семантика точно так же могут использоваться разные синонимичные элементы — из-за всего этого фонограмм для записи одного слова может быть огромное множество (например, слово {袜} «чулки» имеет варианты записи 袜 帓 ? ? 襪 韈 韤 ?).
Украшающие элементы
Украшающие элементы (включая черты) — это части иероглифа, не несущие никакого значения или чтения, используемые либо для нарочитого украшения/усложнения иероглифа (отсюда их название), либо для дифференциации. Иероглиф без украшающей черты и тот же иероглиф с ней обычно используются взаимозаменяемо, но для украшающих элементов более часты случаи дифференциации, как в примере с 來 «приходить» и 麥 «пшеница» выше (см. далее).
Часто украшающие черты/точки добавляются сверху (если сверху иероглифа находится горизонтальная черта), по краям иероглифа-палки (в виде 八), пересекают прямую линию или заполняют пустоты. Иероглифы с украшениями можно найти и по сей день — например, в некоторых регионах иероглифы 人 «человек» или 文 «узор» могут писать с тремя чертами 彡, пересекающими их правую «ножку».

Самым частым украшающим элементом является 口, который не стоит путать с семантиком 口 «рот». Обычно украшающий 口 помещается снизу или внутри иероглифа (в последнем случае их может быть несколько). Помимо 口 существуют элементы вроде 寸 или 工.

Иероглифы, содержащие украшающие элементы, относятся к тому же типу строения, к которому относятся и без украшающих.
Дополнительно о дифференциации
Помимо дифференциации посредством добавления семантика и фонетика, существует также дифференциация посредством добавления украшающего элемента. В этих случаях дифференциация может происходить как по чтению (исходный и дифференцированный иероглиф близки по звучанию), так и по значению (исходный и дифференцированный иероглиф близки по значению).
С дифференциацией по чтению всё просто — иероглиф с украшающим элементом берёт чтение исходного иероглифа, но записывает другое слово. Эти иероглифы следует относить к фонограммам.

На раннем этапе письма некоторые иероглифы обладали поливалентностью (т.е. передавали несколько совершенно разных, но близких по значению слов). Это легло в основу некоторых ранних иероглифов, в которых украшающие элементы указывали на то, что иероглиф передаёт не то слово, которое он изображает, а связанное с ним по смыслу. Эти иероглифы следует относить к семантограммам.

Ещё один важный тип дифференциации — изменение графической формы иероглифа или его сокращение. Обычно он употребляется при записи очень частых (особенно грамматических) слов. Используется он только на основе созвучных слов. Эти иероглифы можно считать как особым типом семантограмм, так и особым типом фонетического заимствования. Они встречаются во всех этапах письма, включая современное (ср. 刁 «хитрый» от 刀 «нож»; 乒乓 «пинг-понг» от 兵 «солдат»; 茶 «чай» от 荼 «горький»; 着 «надевать» от 著 «произведение» от 箸 «палочки для еды» и т.п.).

Все вышеперечисленные типы дифференциации очень важны и хорошо известны современной науке.
Лигатуры
В древнем письме очень часто используются лигатуры — сочетания двух или более иероглифов, объединённые в один. Их следует читать как несколько слов — они обычно записывают сочетания чисел, количество предметов, имена, топонимы и т.п. Встречаются они ещё с самых ранних текстов, а начиная с Вёсен и Осеней (770—481 гг. до н.э.) очень часто помечаются символом =, который ещё с Западной Чжоу обычно обозначает повторение иероглифа. Современные иероглифы вроде 浬 «морская миля» (< 海里) тоже относятся к лигатурам.

Современные иероглифы 百 «сто», 千 «тысяча», 萬 «десять тысяч» происходят как раз из таких лигатур с фонетиком и иероглифом 一 «один». Изначально они передавали слова «одна сотня», «одна тысяча» и «один десяток тысяч».
Редкие типы иероглифов
Иногда иероглиф может состоять из двух одинаковых фонетиков. Конечно, их можно было бы отнести к фонограммам, но отсутствие семантика не позволяет этого сделать (не путать с иероглифами вроде 在, в котором фонетик хоть и добавляется к фонетическому заимствованию, но оно там используется как семантик). Они характерны для древнего письма. Среди распространённых можно выделить такие иероглифы как 友 «друг» (два 又), 比 «сравнивать» (два 匕), 兩 «два» (два 丙) — в них повторение фонетика передаёт идею «два; ставить в ряд».
Некоторые фонограммы можно рассматривать как фонограммы с заменённым семантиком. Например, 賑 «помогать (материально)» можно считать происходящим от 振 «помогать» с изменением семантика на 貝 «ракушка (каури)». Конечно, их можно считать и обычными фонограммами.
Более современный и уникальный тип — сочетание элементов по типу фаньце (когда берётся инициаль от одного элемента и финаль от другого). Такие символы создавались для более точной передачи иностранных звуков, не встречавшихся в китайском языке. Например, иероглифы ? (инициаль 名 + финаль 養) и ? (инициаль 亭 + финаль 夜) из буддийских текстов.
Ещё один тип, свойственный современному письму, часто встречается в средневековых текстах при записи двусложных слов (особенно разговорных) — ассимиляция элемента. Примеров подобного образования довольно много, и обычно ассимилировались семантики — например, {敦煌} «Дуньхуан» могло писаться как 燉煌, т.е. иероглиф 敦 перенимает себе левый элемент от 煌. Хоть самостоятельный иероглиф 燉 уже существует (записывает слова вроде «тёплый» или «варить»), он не будет равен иероглифу 燉 из 燉煌, поскольку первый состоит из семантика 火 «огонь» и фонетика 敦, а второй состоит из фонетика 敦 и ассимиляционного элемента 火. Есть и примеры, когда берётся не семантик — например, слово {鳳凰} «феникс» изначально писалось как 鳳皇, но второй иероглиф позже превратился в 凰 через ассимиляцию с 鳳. В иероглифе 鳳 элемент 凡 является фонетиком, но в 凰 он не значит ничего.
Иногда подобные иероглифы сочетают в себе семантики, т.е. одновременно передают слияние смысла и звучания. Они относительно часто встречаются в разных китайских языках и диалектах. Например, иероглиф 甭 «не надо» (из 不 «не» и 用 «надо») или «диалектный» иероглиф 㬟 «никогда» (из 勿 «не» и 曾 «[указывает на прошлое]»). Сюда же входят некоторые «химические» иероглифы вроде 羥 «гидроксил» (вместо 氫氧基) или 羰 «карбонил» (вместо 碳氧基). Ещё несколько уникальных примеров этого типа — иероглифы для изотопов водорода 氕 «протий», 氘 «дейтерий» и 氚 «тритий», в которых фонетиками и одновременно абстрактными пиктограммами выступают 丿(= 撇 «откидная влево черта»), 刂 (вариант 刀 «нож») и 川 «река» соответственно.
Иногда встречаются заимствования из других письменностей, стилизованные под китайское. Например, иероглиф 卍 «свастика» пришёл из Индии вместе с буддизмом. Иероглиф 歹(?) «плохой» скорее всего является заимствованием буквы ꡊ /ta/ из монгольского квадратного письма (не путать с омографичным 歹, который является сокращением от 死 «умирать»). Такие случаи до XX века единичны и почти не встречаются за пределами сборников или словарей.
В Японии со сравнительно давних времён используются иероглифы, которые содержат в себе символы японских азбук (как полностью состоят из них, так и используют в качестве фонетиков). Точно так же и в Корее издавна использовались иероглифы, содержащие в себе символы корейских азбук (хангыль или кугёль) в качестве вспомогательного элемента. В последние века в разных регионах появились иероглифы, основанные на латинских буквах или содержащие их в качестве фонетиков. Есть и другие примеры с другими символами, но это не тема нынешней статьи.

Аллографы и омографы
При рассказе об устройстве иероглифов также важно затронуть тему аллографов и омографов.
Аллографы — это иероглифы, имеющие одинаковое чтение и значение, но разные формы. В строгом смысле так называются абсолютно взаимозаменяемые иероглифы без изменения чтения и значения. Аллографичность может достигаться за счёт: (1) добавления элемента (匧:篋 «коробка»); (2) разного подхода к созданию иероглифа (涙:泪 «слёзы» или 韤:韈:?:襪:?:帓:?:袜 «чулки»); (3) разного расположения элементов (蠏:蟹 «краб»); (4) сокращения элемента (灋:法 «закон»); (5) упрощений посредством скорописи (頭:头 «голова»); (6) искажений (珍:珎 «сокровище»); (7) табуирования (玄:? «чёрный»).
В широком смысле аллографами называются иероглифы, лишь частично имеющие одинаковое значение (квазиаллографы). Например, квазиаллографами иероглифа 雕 являются 鵰, 彫, 琱 и 凋. У 雕 есть три основных значения: (1) вид хищной птицы (изначальное); (2) гравировать (заимствованное); (3) чахнуть (заимствованное). Иероглиф 鵰 является аллографом 雕 только в первом значении, 彫 и 琱 только во втором, а 凋 — только в третьем.
Описанный выше пример относится к инклюзивному виду квазиаллографов, т.е. когда использование одного иероглифа включено в использование другого. Есть также неинклюзивный тип, когда два иероглифа имеют одно общее использование, но каждый также имеет свои собственные значения. Например, иероглифы 記 и 紀 взаимозаменяемы, когда используются в значении «записывать» (в сочетаниях вроде {記錄} «протоколировать», {記念} «годовщина», {記要} «краткие сведения», {大事記} «летопись» и т.п.), однако когда {記} используется в качестве самостоятельного слова или в сочетаниях вроде {記憶} «память», {記號} «символ» или {記者} «журналист», иероглиф 紀 использован быть не может. Обычно отношения неинклюзивных квазиаллографов очень сложны, и более того, иногда и вовсе невозможно найти какие-либо закономерности в их употреблении, потому описанная выше связь 記 и 紀 может иметь множество исключений.
Омографы — это разные иероглифы, имеющие одинаковую форму (полная противоположность аллографов). В узком смысле это иероглифы, которые были созданы независимо для записи разных слов, но форма которых случайно оказалась похожа. Например, иероглиф 鉈 в древности записывал слово, обозначающее вид копья; также в досовременную эпоху он мог использоваться как аллограф 砣 «гиря»; сейчас он используется для записи химического элемента «талий». Омографичность может достигаться за счёт: (1) разного подхода к созданию иероглифа (фонограмма 体 «носитель гроба» и составная семантограмма 体 «тело»); (2) передачи разных идей одним способом (фонограммы 椅 «[вид дерева]»; 椅 «стул»; 椅 «хрупкий (о дереве)»); (3) эволюции графической формы или искажения (歹 «плохой» и 歹 (сокращение от 死 «умирать»)). Обычно все они не сосуществуют в одно и то же время.
В широком смысле омографами считаются все иероглифы одной формы, записывающие разные слова. С этой точки зрения омографами должны считаться даже фонетические заимствования: например, 花 «цветок» и 花 «тратить». То же самое и с расширенными значениями вроде 行 «дорога» и 行 «ряд». Для подобных случаев, однако, нет никакого смысла применять термин «омограф», потому здесь они описаны не будут.
Материалы для дополнительного чтения
Западная наука очень сильно отстаёт от китайской в плане исследования иероглифов, потому большинство основополагающих и современных работ существуют исключительно на китайском.
裘錫圭《文字學概要(修訂本)》(2013) (Цю Сигуй, 2013. Основные принципы науки об иероглифах) — Общая история и теория китайского письма.
Qiu Xigui, 2000. Chinese Writing. Translated by Gilbert L. Mattos and Jerry Norman. (Цю Сигуй, 2010. Китайское письмо) — Английский перевод старого издания вышеупомянутой книги.
裘錫圭《裘錫圭學術文集》(2012) (Цю Сигуй, 2012. Собрание научных работ Цю Сигуя) — Сборник научных работ учёного Цю Сигуя. Его работы можно считать революционными для науки о древнем письме и этимологии, они являются чуть ли не современными стандартами использования научного метода в этих областях, потому обязательны к прочтению.
劉釗《古文字構形學(修訂本)》(2011) (Лю Чжао, 2011. Изучение строения древних иероглифов) — Теория строения древних иероглифов.
Imre Galambos, 2006. Orthography of Early Chinese Writing: Evidence from Newly Excavated Manuscripts. (Имре Галамбош, 2006. Орфография раннего китайского письма: данные с недавно откопанных рукописей) — Про особенности орфографии в древних текстах.
張涌泉《漢語俗字研究(增訂本)》(2010) (Чжан Юнцянь, 2010. Исследование простонародных иероглифов китайского языка) — Теория простонародных иероглифов и форм.

21.04.2024
Как читать японские рукописные тексты (А.Ю. Лущенко)
Начнем с того, что иероглифика начинается как ритуальная практика. Архаичные гадательные надписи на костях животных отражают практический, в первую очередь, характер иероглифики.
В это же время начинает проявляться другой аспект иероглифики, относящий ее к искусству. Как вид искусства, каллиграфия предполагает наличие определенных правил (правила работы с кистью), творчество (стили), гармонию и красоту.
Стили (почерки) каллиграфии вырабатывались на протяжении веков. В Китае существуют 5 основных почерков:
- чжуань 篆, представляющее собой преимущественно архаическое письмо на костях, бронзовых сосудах, позже сохранившееся на печатях;
- лишу 隶书 — уставное письмо, использовавшееся в III в. до н. э. — II в. н. э. для деловых записей;
- цаошу 草书 (скоропись) — направление, возникшее в I веке до н. э. из уставного письма лишу;
- синшу 行书 — полускоропись, ходовое письмо, возникшее во II в. н. э.; направление достигает своего пика в X -XI вв. н. э.; появление полускорописи объясняется необходимостью ускорения начертания иероглифов и характеризуется связью между элементами; спектр форм этого почерка ближе к кайшу или цаошу;
- кайшу 楷书 — уставное письмо, развившееся с III века н. э.. Это так называемое «базовое письмо» или «правильный почерк», достигший пика развития и распространенности в эпоху Тан.
Скоропись и полускоропись широко используются в японском языке вплоть до ХХ века. Упомянем гениев этих стилей — Ван Си-чжи 王羲之 (303—361) и его сына Ван Сянь-чжи 王献之 (344—386), тексты которых на протяжении веков были образцами для поколений каллиграфов. Знаковой фигурой также являлся Сунь Го-тин 孙过庭 (646—691) — автор трактата по каллиграфии «Шу пу» (書譜).

Типичный для Восточной Азии подход обучения скорописи — копирование образца. Помимо этого, каллиграфия — это не просто написанный текст, но и отражение личности пишущего. Есть точка зрения, что копирование — в некотором смысле есть общение, «встреча» с автором оригинала. Как в Китае, так и в Японии сохраняется большой интерес к образцам письма различных выдающихся исторических деятелей, ученых, монахов и др.
В то же время, почерком можно и совершенствовать себя. Многими каллиграфами и учеными древности отмечается и оздоровительный эффект каллиграфии, поскольку занятие письмом приводит к успокоению.
Япония
Японцы начинают знакомиться с иероглификой в первых веках нашей эры. Судя по всему, сначала иероглифика воспринималась только как орнамент, подражание, а не осмысленный текст. В Японию попадали предметы из Китая: монеты, зеркала, поздние — мечи, на которых были нанесены надписи на китайском. Известнейшие памятники, интересные лингвистам: зеркало из святилища Суда Хатиман, V в., меч из кургана Инарияма, V в.
В V веке через государство Пэкче (нын. Корея) в Японию были переданы канонические тексты. Были организованы группы профессиональных писцов (фубито), состоявшие из иммигрантов с материка. В это время, VI – VII века, многое передавалось взаимосвязанно, поэтому из Китая в Японию приходит и буддизм. Сохранились тысячи архивных документов VIII века на бумаге. Можно отметить как поэзию, так и прозу: в качестве примеров упомянем комментарии к Сутре Лотоса, VII в., и Якуси нёрай — надписи на статуях в храме Хорюдзи, VII в.
В VII – VIII веках японцы подражали мастерам Тан: каллиграфия развивалась, появлялись объединения писцов. Каллиграфия использовалась для копирования сутр и административной документации.
Один из интересных процессов — это приспособление письменности, прибывшей извне, к японскому языку. Выделяются две основных тенденции: разработка каны (слоговых азбук) и кундоку. Ранней разновидностью «подсказок» для чтения по кундоку (т.е. по-японски) были например, точки окототэн — знаки по периметру иероглифа для обозначения японских грамматических элементов и кунтэн (訓点) к текстам на камбун для чтения по-японски (с VIII в.)
* камбун — классический письменный китайский язык в Японии
Чтение по кундоку 訓読 развилось довольно рано, не нарушая исходный китайский текст. Кана возникла постепенно из манъё:ганы 万葉仮名, сложной системы письменности, также использовавшей китайские иероглифы для записи японского языка и сочетавшей в себе логографию и фонографию. Интересный элемент этого периода — дощечки моккан 木簡 (VII – VIII вв.), которые передают эти лингвистические особенности.
Создание хираганы часто приписывается известному монаху буддийской школы Сингон. Ку:кай 空海 (773—835) был поэтом и каллиграфом, а в 804—806 гг. изучал в Китае санскрит и каллиграфию.
В конце VIII века — начале IX века из иероглифики оформляются две системы фонетического письма. Катакана развилась из уставных форм и использовалась изначально буддистами для аннотаций текстов и сутр. Хирагана произошла из скорописных форм. Переход к этой системе письма был очень постепенным и занял несколько веков.
Стих «Ироха-ута» いろは歌 (XI в.) примечателен тем, что все слоги использованы по одному разу. В связи с этим, это произведение часто использовалось для изучения каллиграфического написания каны.

В конце IX века контакты с материком (с Китаем) были прерваны на несколько веков, и все, что было накоплено с тех пор было адаптировано и японизировано. С этим связан и расцвет японской классической литературы и поэзии, которая записывалась в основном хираганой (с некоторой примесью иероглифики).
Интересны следующие тенденции письма с 13 века. Во-первых, стали появляться тексты на основе камбун с японскими элементами (изменения затрагивали порядок слов, были сформированы устойчивые выражения, грамматика и лексика). Таким способом записывались административные документы, хроники, включая, например, исторический текст «Адзума кагами» 吾 妻 鏡, XIII в. Из этого вырос и так называемый эпистолярный стиль, называвшийся со:ро:бун (候文).
Другое, активно распространившееся с XIII века, письмо — кандзи-кана-мадзирибун (漢字仮名交じり文) — смешанное, объединявшее тексты с кандзи и кана. Такое письмо до сих пор составляет основу японских текстов.
Каллиграфия в Японии
Если ранее каллиграфия обозначала просто умение хорошо писать, то к концу XIX века, в период Мэйдзи, она оформилась как отдельное искусство. До тех пор в каллиграфии преобладал практический характер. Все, кто мог считаться грамотным, должны были уметь правильно писать. Японизация каллиграфии проходила в период Хэйан, IX—XII вв., в качестве примера можно привести знаменитого каллиграфа 10 века — Оно но То:фу (Митикадзэ) 小野 道風 (894—967).
Контакты с материком возобновились в XII —XIV веках — в Японии стал распространяться китайский сунский стиль.

Японский стиль тянется от придворных периода Камакура, вплоть до периода Эдо, когда на его основе возникает одна из разновидностей — стиль оиэрю: (御家流). Это официальный стиль, который стал наиболее ходовым в период Эдо, использовался для документации, учебников и писем.
Ксилография в Японии
Ксилография в Японии существовала с древности, с XII—XIII веков. На рубеже XVI—XVII вв. возникло кратковременное увлечение наборным способом типографии, однако, позже, из-за большего удобства, вернулись к ксилографии.
В конце XVI века (1590 г.) католическими миссионерами в Японию был привезен печатный типографский станок, изначально использовавшийся для печати христианских текстов, учебников и переводной литературы. В начале XVII века были даже созданы подвижные иероглифические шрифты, и некоторое время книги издавались наборным способом. К середине XVII века, тем не менее, основным способом снова стала ксилография.
Причиной возвращения к ксилографии была его оптимальность для японского контекста. Это и удобство передачи рукописного текста, удобство сочетания иллюстраций и текста, удобство в процессе переиздания, тиража, эстетики.
Важно, что даже ксилографические тексты (XVI—XVII вв.) визуально мало отличаются от манускриптов и рукописей, каллиграфическую запись которых необходимо было уметь читать.
Благодаря распространению печатных станков в Япония в этот период происходит расцвет издательского дела (Киото-Осака, с конца XVII в. в г. Эдо), появляется множество книготорговых фирм и лавок, культура горожан, популярная литература.
Графическая стилистика использовавшихся в то время почерков (стилей) коррелировала со смыслом, содержанием текста. Устав коррелировался с историческими и конфуцианскими текстами, тонкая скоропись использовалась для сборников стихов, а широкой, плотной скорописью писались пьесы дзёрури и афиши.

Японская скоропись: инструменты, пособия
Приведем некоторые из инструментов, полезных при изучении японской скорописи. К примеру, Японская парламентская библиотека, где собрано огромное количество материалов XIX—XX вв. в оцифрованном виде.
Другая коллекция принадлежит университету Waseda University и включает как японские, так и китайские тексты. База данных Union Catalogue Database of Japanese Texts/ National Institute of Japanese Literature включает источники до периода Мейдзи.
Open Educational Contents Archive of Tokyo Gokugei University — архив, в котором есть раздел по обучению каллиграфии. Он включает в себя древние письма, которые использовались как образцы, а также проверенные веками пособия по каллиграфии.
В традиционной Японии полускоропись (гё:сё 行書) и скоропись (со:сё 草書) широко использовались как в частной переписке, так и в литературе, официальных рукописных документах, учебных пособиях и текстах ксилографов XVII-XIX веков. Полускоропись и скоропись были нормой в рукописях и многих ксилографах. Их практическая важность сохранялась вплоть до середины ХХ века, по причине того, что на них могла вестись переписка, корреспонденция и дневники.
Во многих форматах выходили издания «Текста из тысячи знаков» (кит. Цяньцзывэнь, яп. Сэндзимон 千字文, VI век н. э.) и тексты традиционно использовавшиеся как пособия для изучения письма, «Письмовник домашних наставлений» (Тэйкин о:рай 庭訓往来, нач. XV века) и «Обмен письмами» (Сё:соку о:рай 消息往来, XV век), дидактические наставления «Обучение истинным словам» (Дзицугокё: 実語教, ок. XII века) и «Обучение детей» (До:дзикё: 童子教 ок. XIV века) и многие другие.
Издавались популярные словари «Собрание обиходных слов» (Сэцуё:сю: 節用集, XV век — нач. XX века), позволявшие определить иероглифические написания многих повседневных слов по их произношению. Обычно они содержали скорописные иероглифы (нередко рядом с уставной формой) и фуригана.

Японцами составлялись и словари, например, в 1675 году был составлен 4-х томный словарь «Глубокое море скорописи» (Со:сё энкай 草書淵海), разделенный по ключам, по общим элементам. На рубеже XVIII и XIX веков каллиграф Вакита Сэкихо: (脇田赤峰, ?—1809) составил большой пятитомный словарь «Сущность скорописи» (Со:сё хо:ё 草書法要). Иероглифические формы в словаре разбиты по элементам и даны примеры начертания в разных частях иероглифа.
На основе ранних словарей эпохи Эдо в XX веке был издан более современный «Большой словарь скорописи» (Со:сё дайдзитэн 草書大辞典), содержащий компиляцию иероглифов от Ханского до Минского периодов.
Помимо самих японцев, проблемой скорописи занимаются и иностранные исследователи. Упомянем важнейшие иностранные пособия и словари по японской скорописи. В середине XIX века увеличиваются контакты японцев и иностранцев, что приводит к более активному изучению японского языка и письменности. Самое раннее пособие по иероглифической (японской и китайской) скорописи вышло в 1861 году. «A manual of Chinese running-hand writing, especially as it is used in Japan» («Пособие по китайской скорописи, особенно как она используется в Японии»).
Groeneveldt, Willem Pieter and R.J. de St. Aulaire. A Manual of Chinese running-hand writing, especially as it is used in Japan. Amsterdam: G.M. van Gelder, 1861. 192 p.
Составителями пособия являются 20-летний Виллем Питер Груневелдт и 34-летний Рутгар Якоб де Сент-Олер. Пособие было составлено на основе словаря «Сокровищница обиходных слова» (Бампо: сэцуё: фу:кигура 万宝節用富貴蔵) 1788 года, который включал слова как уставного стиля, так и полууставного. Авторы разрезали словарь на 45000 кусочков, выбрали 5000 иероглифов (и их элементов) в уставной и полускорописной форме, расположив их по количеству черт уставной формы (кайсё). Второй список иероглифов был расположен по первой и последней черте в полускорописи (гё:сё). Список разделен на 66 групп (6 типов первой черты и 11 типов последней) для облегчения поиска и изучения.
Grammaire japonaise : accompagnée d’une notice sur les différentes écritures japonaises, d’exercices de lecture, et d’un aperçu du style sinico-japonais. Paris: Maisonneuve et Compagnie, 1865.
Следующий сборник, Grammaire japonaise, был составлен французским японоведом, автором многих пособий по японскому языку (для дипломатов, торговцев др.), Léon de Rosny (1837-1914).
Британский дипломат и филолог Уильям Джордж Астон (William George Aston, 1841-1911) составляет «Грамматику японского письменного языка, с краткой хрестоматией», в которой содержится насколько страниц, посвященных скорописи. Он приводит пример частного письма с комментариями и переводом, а также пример официального письма.
Aston William George. A grammar of the Japanese written language, with a short chrestomathy. London: Printed for the Author, at the Office of the “Phoenix”, 1872. iv, 115, iv p.

Что касается русских японоведов, в 1908 году Дмитрий Матвеевич Позднеев (1865-1937) издал в Токио известный «Японо-русский иероглифический словарь (по ключевой системе)». На страницах 974-1016 располагалось приложение со списком скорописных форм иероглифов, расположенных по 214 ключам: Таблица III, Пропись основных иероглифов словаря в правильном начертании (楷書 kaisho) и скорописи (草書 sōsho). В них, однако, дана только одна скорописная форма для каждого иероглифа.
Позднеев Д.М. Японо-русский иероглифический словарь: (По ключевой системе). Токио: Тэйкоку инсацу кабусики кайся, 1908. [4], CXXVIII, 1194, 7, [4] с.
Французский словарь курсивных форм китайских иероглифов «Dictionnaire des formes cursives des caractères chinois» — словарь, в первую очередь, ориентированный на китайскую письменность, тем не менее подходящий и для исследований по Японии. Словарь был составлен и написан от руки морским офицером Станисласом Мийо (Stanislas Millot, 1875-1931).
Словарь создавался с целью облегчить перевод скорописных форм в стандартный уставный стиль; он содержит более 7200 скорописных и полускорописных форм (т.е. со:сё 草書 и гё:сё 行書), взятых из традиционных китайских пособиях и текстов. Огромное внимание было уделено классификации и анализу скорописных форм по компонентам; помимо этого, были составлены «сводные таблицы» (tableaux synoptiques) и приложения с таблицами частей иероглифов.
Millot Stanislas. Dictionnaire des formes cursives des caractères chinois. Paris: Ernest Leroux, 1909. 202 p.

Репринтное издание словаря было издано в 1986 году, что говорит о том, что это полезное уникальное пособие.
Русский японовед Василий Мелентьевич Мендрин (1866-1920), офицер, казачий есаул, ветеран Русско-японской войны, занимался анализом эпистолярного стиля. В его книге были собраны образцы писем уставным стилем и скорописью.
Мендрин В. М. Соробун: Анализ японского эпистолярного стиля: Частная переписка в 2 ч. Ч. 1.Введение в японский текст в полном начертании и скорописью. Владивосток: Типо-литография Восточного Института, 1910. [2], VIII, 68, [134] с.
«Вряд ли в каком-нибудь графическом языке скоропись, направленная к тому, чтобы облегчить по возможности сложность полного начертания знаков, представляет собой столько начертательной трудности, сложности и запутанности, как скоропись японская. […] Эта цель [облегчить труд начертания и сократить время] имелась конечно ввиду, но осуществление её на практике сильно стушевалось перед другими, совершенно посторонними требованиями особой красоты и витиеватости начертаний, что и дало в результате действительно витиеватое и запутанное скорописное письмо, разбираться в котором далеко не легко». (С. 39-40).
Британский японовед Фрэнсис Пигот (Francis Stewart Gilderoy Piggott, 1883-1966), издал пособие по японской скорописи «The Elements of Sōsho» («Элементы со:сё»). Фрэнсис Пигот дважды служил военным атташе в Токио, был главой одного из отделов военной разведки, во время Второй мировой войны преподавал японский язык в Школе востоковедения и африканистики (School of Oriental and African Studies, SOAS) в Лондонском университете.
Скорописные иероглифы в книге написаны каллиграфом Накадзима Сэйкуро: (中島靖九郎, 1847-?), который много лет обучал письму японского императора Тайсё: (大正天皇, 1879-1926).
Piggott F. S. G. The Elements of Sōsho / by Captain F. S. G. Piggott, Royal Engineers. Yokohama: Kelly & Walsh Ltd., 1913. 378 p.

Пособие включает простые элементы и их сложные комбинации, и состоит из четырех частей:
- Скоропись важных ключей (18 групп по сходству, 79 ключей, 436 иероглифов);
- Компоненты (в основном «фонетики» по количеству черт, 152 компонента, 705 иероглифов);
- Схожие формы (схожие в уставном стиле кайсё, схожие в скорописном стиле со:сё, 100 новых иероглифов);
- Приложение (563 иероглифа по ключам).
В конце 1930-х и в 1940-х происходит обострение военно-политической ситуации в Восточной Азии. В СССР, США, Британии и некоторых других странах начинается составление военных словарей, разговорников для военных, пособий для чтения военных текстов и др.
В связи с началом Второй мировой войной возникает необходимость читать и рукописные тексты, поскольку военная рукописная документация часто писалась скорописью.
Некоторые из составленных в то время пособий:
В Советском союзе был издан «Краткий словарь скорописных иероглифов», составленный Хон Ким Пио Леонидом Петровичем (1884-1938), преподавателем в Институте Востоковедения им. Нариманова в Москве. Словарь полностью написан от руки и издан стеклографическим способом. Включает в себя скоропись 214 ключей. Списки иероглифов разделены по трем стилям (уставной, полускоропись и скоропись, чтения он и кун, значение на русском языке).
Помимо этого, иероглифы собраны в 436 групп с единым общим элементом (436 элементов), что облегчает возможность овладения этими стилями. В словаре отражены формы элемента в разных частях иероглифа и связь с другими элементами.
Хон Ким Пио. Краткий словарь скорописных иероглифов. Институт Востоковедения им. Нариманова. Москва: [б.и.], 1936. V, 209 с.
В 1944 году в США выходит словарь Лу Йет Мина (Lou Yet Ming 盧若明, 1915-1990) — словарь японских скорописных иероглифов «Sōsho dictionary (草書指南)». В словаре около 3500 иероглифов, часто использующихся в военном языке, поскольку сам Лу Йет Мин преподавал в школе военных переводчиков в Калифорнии. Скорописные иероглифы даны с вариантами, расположены по ключам. Весь словарь написан от руки металлическим пером (ручкой), что облегчает распознавание форм.
Ming Lou Yet. Sōsho dictionary / by technical sergeant L.Y. Ming, U.S. Marine Corps. South Pasadena, California: P.D. and lone Perkins, 1944. 145 p.

В начале 1940-х годов Британия столкнулась с нехваткой кадров со знанием японского языка. В связи с этим была создана специальная интенсивная программа (18 месяцев) для обучения военных переводчиков. За 5 лет (1942-1947) было подготовленно 648 человек для армии, флота и разведки.
В 1944 году было выпущено первое издание словаря рукописных форм sōsho, его составителем была японка Отомэ Дэниэлс (1903-1979). Отомэ была лектором в Школе востоковедения и африканистики (School of Oriental and African Studies, SOAS) в Лондонском университете с марта 1942 года, преподавала разговорный японский и чтение японской скорописи.
Словарь предназначен для чтения скорописи и содержит 6000 иероглифов с тремя скорописными формами для каждого.
Daniels Otome. Dictionary of Japanese writing forms / 2nd edition. London: Lund Humphries and Co. Ltd., 1947. 313, xviii, 51 p.
СССР
Практическая необходимость изучения японский скорописи в СССР тоже была, в связи с чем Паюсов Николай Георгиевич (1905-2000) составил систематический курс для военных переводчиков. В словарь включены 1134 употребительных иероглифа и тексты упражнений.
Паюсов Н.Г. Учебник японской иероглифической скорописи / Паюсов Н.Г.; Военный институт иностранных языков / Москва: [б. и.]. 1946. 446 с.
Во второй половине ХХ века уменьшился практический интерес к японской скорописи. В самой Японии сократилось её использование, стало печататься меньше пособий и словарей.
В 70-е годы в СССР, Хо Дин, корейский автор, преподаватель в Военном институте иностранных языков (ВИИЯ) составил учебное пособие по каллиграфии, предназначенное для тренировки письма. Пособие включает 1850 иероглифов в трех стилях (расположенных по ключам).
Хо Дин. Учебное пособие по японской каллиграфии. Военный институт иностранных языков. Москва: [б. и.], 1973. 296 с.
Другое практическое пособие также принадлежит Паюсову Н. Г., в 1971 году было издано пособие по старописьменному японскому языку и иероглифической скорописи. Учебник содержит тексты 30 уроков, указатели скорописных иероглифов (составные части иероглифов и сложные иероглифы), словарь и комментарии.
Паюсов Н. Г., Маевский Е. В. Пособие по старописьменному японскому языку (бунго) и иероглифической скорописи / Н. Г. Паюсов, Е. В. Маевский; Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова, Институт восточных языков, Кафедра японской филологии. Москва: [б. и.], 1971. 254 с.
«Полускоропись и скоропись широко применяются в рукописных текстах, в том числе в письмах, а также в различных художественно исполненных надписях. Как и вся иероглифика в целом, иероглифическая полускоропись и скоропись являются неотъемлемой составной частью японской культуры и требуют внимательного изучения» (С. 7)
США
В 1958 году Фред Фан-юй Ван (Fred Fangyu Wang, 王方宇, 1913-1997), китайский каллиграф и профессор китайского языка в Йельском университете в США, создал вводный курс китайской скорописи. В курсе 20 уроков, два приложения и указатель. В пособии приведены только 300 иероглифов, но даны основы всей скорописи и приведены таблицы с основными элементами.
В этом пособии также прослеживается связь с военными — Институт Дальнего Востока (Йельский университет) получил запрос от армии США обеспечить обучение чтению скорописи, которая используется в неформальной частной переписке. На основе этих занятий был подготовлен учебник.
Wang Fang-yü. Introduction to Chinese cursive script. The Institute of Far Eastern Languages. New Haven, Connecticut: Yale University, 1958. xxx, 240 p.
Британский японовед Патрик О’Нил (Patrick Geoffrey O’Neill, 1924-2012) составил хрестоматию по чтению рукописных японских писем (1960-е до 1980-х), на основе писем, полученных им лично от японцев разных возрастов и профессий. Это хрестоматия, собрание примеров писем с расшифровкой и словарем.
O’Neill Patrick Geoffrey. A reader of handwritten Japanese. Tokyo, New York: Kodansha International, 1984. 267 p.
Скоропись в Японии оставалась частью повседневной жизни на протяжении XX века. Изучение скорописи было связано с практическими и прикладными соображениями (включая интерес военных, дипломатов, разведки к чтению скорописных текстов).
Инструменты японской скорописи
Существуют цифровые инструменты, включая машинное обучение и «искусственный интеллект». На данный момент доступно автоматическое распознавание отдельных иероглифов и целых текстов.
К примеру, «Электронная словарная база данных скорописных иероглифов» (Дэнси кудзусидзи дзитэн дэ:табэ:су 電子くずし字字典データベース), созданная Историографическим институтом Токийского университета.
Существуют, помимо этого, словари начертаний кана:
古典かな、歴史的仮名書体 URL: http://www.book-seishindo.jp/kana/index.html
史的文字データベース連携検索システム URL: https://mojiportal.nabunken.go.jp/ja/
Один из самых современных инструментов — «Поиск рукописных скорописных иероглифов спомощью искусственного интеллекта» (AI тэгаки кудзусидзи кэнсаку AI手書きくずし字検索) — предлагает ряд уставных иероглифов для введённой скорописной формы по степени вероятности.
Цифровым инструментом можно назвать видео-лекции, к примеру, Youtube-канал Japanese Early Modern Paleography, на котором размещаются лекции по скорописи, чтению текстов.
Новаторский инструмент, приложение для чтения на смартфонах (AI-OCR) くずし字認識アプリ. Помимо этого, существует коллективный проект «Минна дэ хонкоку», также занимающийся расшифровкой текстов.
Ресурс, на котором представлены старые японские документы, приведены факсимиле, расшифровка, перевод, аудио.
URL: https://chuseimonjo.net/#/
URL: https://komonjo.princeton.edu/
Подобные ресурсы стали появляться в последние годы, что свидетельствует о всплеске интереса к этой теме.
Изучение японской скорописи
«… тот, кто учится играть на кифаре, учится этому, играя на кифаре, и подобным же образом все остальные обучающиеся» (Аристотель, «Метафизика», XI, 8)
Для изучения скорописи существует несколько способов. Одним из них является самостоятельно написание скорописи. Более простым способом является параллельное чтение оригинала и расшифровки.

Например, 古文書入門 くずし字で「徒然草」を楽しむ «Записки от скуки» (Цурэдзурэгуса), содержащие факсимиле, текст, перевод. Это введение в чтение старых текстов.
В 1977 году в Японии издали семитомник 書と人物, в котором собраны образцы рукописных текстов известных людей с древности до XX века. В сборнике даны как оригинал, так и расшифровка.
Японские исследователи подчеркивают, что письма никогда нельзя читать в отрыве от контекста, необходимо знать кто кому пишет, с какой целью, как велась в то время документация и др.
Существуют специальные пособия для чтения старых документов (комондзё, 古文書) в подобных учебниках традиционно приводится оригинал, каллиграфические комментарии, полная расшифровка, чтение, и (иногда) перевод на современный японский.
В традиционной Японии каллиграфию изучали, переписывая образцы. Многие современные каллиграфы также считают это эффективным методом для освоения скорописи.
Масуда Такаси, автор каллиграфического словаря и специалист по рукописным материалам эпохи Эдо, писал:
«В современном обществе, использование кисти для письма почти исчезло. Однако при расшифровке старых манускриптов (комондзё 古文書) и попытке понять их как тексты непременно нужно понимать движения кисти (умпицу 運筆) как таковые. Поэтому я рекомендую тем, кто собирается изучать манускрипты, положить на стол фотографию текста и переписывать его от руки, используя по возможности кисть. Если под рукой нет кисти, то переписывать можно мягким карандашом. В любом случае, суть в том, чтобы попробовать переписать.»
➢ Масуда Такаси 增田孝 Комондзё, тэгами но ёмиката 古文書・手紙の読み方(Чтение старых документов и писем). Токио: То:кё:до: сюппан 東京堂出版, 2007.
➢ Нисимура Суйко: 西村翠晃. Синсо:бан Сугу ни якудацу со:сё но обоэката хандобукку 新装版すぐに役立つ草書の覚え方ハンドブック (Новое издание: Учебник для усвоения скорописи, который принесет пользу). Токио: Нитибо: сюппанся 日貿出版社, 2015.
В учебнике-справочнике каллиграфа так описывается освоение скорописи:
«Процесс изучения такой: сначала, понемногу повторяйте «попытки мысленно переписывать [форму иероглифа движениями] руки (тэ дэ надзоринагара 手でなぞりながら), затем пишите иероглифы, которые часто используются, или практические тексты, копируя их с помощью кальки, и потом также практикуйтесь писать иероглифы по-настоящему».

➢ Кобаяси Масахиро (小林正博, род. 1951) Дзицурёку хантэй комондзё кайдокурёку 実力判定古文書解読力 (Оценка реальной силы: Умение читать старые документы). Токио: Касива сёбо: 柏書房, 2016.
Специалист по манускриптам Кобаяси Масахиро дает такую рекомендацию:
«Даже когда вы более или менее можете прочитать [рукописные иероглифы], не стоит останавливаться на этом. Важно также учить [иероглифы], практически копируя их форму и переписывая их. Продвигайтесь в изучении с девизом «если могу написать, могу прочитать» (какэрэба ёмэру 書ければ読める), а не «посмотрю и пойму» (митэ вакару 見てわかる).»
В словаре порядка написания и форм иероглифов уставным, полускорописным и скорописным стилями Эмори Кэндзи иероглифы написаны металлическим пером (ручкой) и кистью — такой способ отражает разницу начертания стилей.
➢ Эмори Кэндзи 江守賢治. Кайгё:со: хицуцзюн дзитай дзитэн 楷行草筆順 字体字典 (Словарь порядка написания и форм иероглифов уставным, полускорописным и скорописным стилями): Токио: Сансэйдо: 三省堂, 2013, 2-е изд.
Еще одним редким пособием является словарь форм общеупотребительных иероглифов. В нем показаны разные формы одного и того же кандзи, что передает постепенный переход к более скорописным вариантам.
➢ Кодама Ко:та 児玉幸多. Дзё:ё: кандзи гё:со: дзитэн 常用漢字行草辞典 (Словарь скорописных и полускорописных форм общеупотребительных иероглифов). Токио: То:кё:до: сюппан 東京堂出版, 1997. 341 с.
В словаре Хаяси Хидэо было отобрано 810 частотных иероглифов, для каждого из них даны примеры, написанные ручкой, которые показывают его контур (хонэгаки 骨書). После приведены примеры из реальных документов. Знание избранных частотных 810 кандзи, позволяет понять около 90% документов.
➢ Хаяси Хидэо 林英夫. Ню:мон комондзё сё:дзитэн 入門古文書小字典. Токио: Касивасёбо: 柏書房, 2016.
Пособие японского каллиграфа Сано Коити представляет собой систематический курс по скорописи «Как усвоить скоропись» (Со:сё но обоэката 草書の覚えかた). Пособие предлагает изучение скорописи также через написание.
➢ Сано Ко:ити 佐野光一. Кайтэй со:сё но обоэката 改訂草書の覚えかた (Как усвоить скоропись: исправленное издание). Токио: Тэнрай сёин 天来書院, 2013. 143 с.
Итак, на протяжении веков изучением японской скорописи интересовались как сами японцы, так и иностранцы. В разное время изучение скорописи и полускорописи пользовалось популярностью у дипломатов, торговцев, военных, в связи с чем было выпущено большое количество пособий и словарей.
Лучшим способом для изучения скорописи по мнению многих выдающихся ученых и каллиграфов является самостоятельное написание. Так, например, переписывание образцов издревле в Японии считалось наилучшим способом овладения японской скорописью.
На текущий момент изучение скорописи также представляет большой исследовательский интерес, в связи с чем продолжают активно развиваться такие цифровые инструменты как электронные базы, словари, инструменты распознавания скорописи с использованием искусственного интеллекта и др.





21.04.2024
Как выглядит традиция «коллективной памяти» у казахского народа
В прошлой статье я затрагивала историю возникновения шежире и его влияние на изучение истории тюркских народов, в этой же статье будет освещена сама традиция «коллективной памяти», т.е. шежире внутри казахского народа. Почему и как менялся внешний вид этой традиции и какой облик эта старая традиция имеет сейчас среди современного казахского общества.
Если говорить о том как менялось шежире среди казахского народа, то можно выделить 4 основных периода:
1) Шежире до зарождения казахской письменной традиции;
2) От становления письменности до Октябрьской революции;
3) Шежире в советское время;
4) Шежире после обретения Казахстаном статуса независимого государства.
До зарождения письменности
Шежире первоначально представляло собой устно-народную традицию, ключевой задачей которой было передать информацию о своём роде и племени будущим потомкам. Так как в основе казахского народа лежит родоплеменная структура, это было попросту необходимо для того, чтобы, во-первых, избежать кровосмешения, а во-вторых, знать свою принадлежность к роду, так как без этого знания тебя попросту не считали в обществе полноценной личностью. Уже в то время сложилась традиция «жеті-жарғы» – обязательное знание своих предков по отцовской линии до 7 колена. В идеале: чем больше имен своих предков ты знаешь, тем лучше. До 7 колена это негласный минимум. Также все члены рода испытывали коллективную ответственность за свои действия. Иными словами, если опозоришься сам, то опозоришь и свой род.
От становления казахской письменности до Октябрьской революции
Вхождение казахского народа в состав Российской Империи положило начало изучения собственной историографии. С середины XIX века появляются множество ученых, которые начинают интересоваться устным казахским фольклором и постепенно с этим появляются первые сборники шежире, вобравшие в себя огромный пласт этнографической, генеалогической и исторической информации. Теперь шежире представляло собой структурированную полноценную книгу, где была описана история происхождения всего казахского народа. Также в начале XX века появляется первая казахская газета «Қазақ», где публикуется родословные трех главных жузов, мифологические рассказы о происхождении родов и т.д.
Во время советского периода
В это время ученые-исследователи скептически относились к этим самым шежире, так как считали родословные генеалогии просто сухими фактами, а фольклорную составляющую шежире и вообще детскими сказками, из которых вряд ли что-то можно было бы извлечь для изучения казахской истории. Также в это время советская власть пыталась ликвидировать шежире. Но, несмотря на все это, казахский народ продолжал соблюдать традицию «коллективной памяти», но уже возвращаясь к своим истокам, информацию они передавали устно. Теперь информация сохранялась и передавалась не только по отцовской линии, но и по материнской. Как раз-таки, в это время, из-за боязни несохранения и переделывания собственной истории советскими властями, люди пытались запомнить и передать буквально всю информацию своим потомкам. Конечно, одной устной передачей они не ограничивались, в этот период появляются первые «домашние записи» об истории своей семьи и рода. Чаще всего их просто писали в простых тетрадках, где-нибудь на форзаце книг и т.д. Например, в публичном доступе можно найти сохранившиеся записи о жизни потомков и предков Абая Кунанбаева (основоположник казахской письменной литературы).

Эта рукопись представляет собой небольшой сборник, объёмом 6 тетрадных страниц А4, в которой написана информация о потомках Абая (Абайға жақындығы в пер. с каз. «близкие Абая»). На данной странице описаны имя, место и время рождения, а также чем занимались или кем работали его потомки во время написанная этой таблицы.


Эта рукопись примечательна тем, что здесь мы можем увидеть сохранение традиции передачи информации в виде генеалогии, а также упоминания в схеме женских имен. Все эти рукописи сейчас хранятся в Литературно-мемориальном музее Абая в городе Семей.
Современные Шежире
После обретения Казахстаном статуса независимого государства, не только казахские ученые, но и обычные люди, кому небезразлична история их семьи, стали заниматься возрождением Шежире. С этого момента Шежире в письменном виде (если говорить точнее, то они имеют вид полноценно напечатанной книги или сборника) можно разделить на 2 вида:
1) Учебные (академические). Они основаны на тех самых первых шежире, которые удалось собрать в середине XIX века. На данный момент написаны многотомники «Қазақ Шежіресі», где описывается подробная информация происхождения и истории каждого рода, туда входит информация об их расселении, тамги, боевого клича каждого рода, схемы генеалогий и различные мифы вокруг значимых личностей в истории казахского народа.
2) Домашние (предназначенные для своей семьи и рода). Так как домашние шежире являются собственностью каждой семьи, их довольно тяжело найти в открытом доступе. По содержанию они представляют собой сборник рассказов о членах семьи своего рода, чаще всего с иллюстрированными фотографиями и схемами генеалогий.
Кто и как составляет домашние Шежире? Составлением и финансированием занимаются сами же члены семьи. Чаще всего мне встречались шежире, которые повествуются от лица одного человека. От его лица рассказывается отношение к остальным членам семьи, тут, в основном, прослеживается отношение между старшим (про кого рассказывают) и младшим поколениями (от кого идет повествование) для их потомков.
Примечательно то, что в этих домашних шежире можно также узнать мировоззрение уже мертвых людей, их различные привычки, достижения, их мнения о политических событиях, происходивших в стране и т.д.
Что касается формата написания и выбора языка, то это индивидуальный выбор и предпочтение каждой семьи. Так, например, многие семьи издают шежире сразу на двух языках (казахский и русский), как пишут сами составители, это делается для удобства будущему поколению. Если говорить о формате написания, то он очень разнообразный. В семье моей подруги есть книга, которая полностью посвящена одной личности и ближайшим его родственникам (они сами его потомки). По сути своей это сборник воспоминаний, в которой родственники, коллеги по работе, друзья делятся информацией об этом человеке (примечательно, что каждый выбирает удобный ему язык). Там также содержится сама схема генеалогии этой личности, и различные стихотворения, посвященные ему. Несмотря на то, что книга посвящена только одному человеку, а не истории всего рода, внутри этой семьи книгу называют полноценным Шежире.
Альтернативные шежире или как проявляется традиция «коллективной памяти» сейчас
В настоящее время, если спросить у любого казаха о его принадлежности к роду, то он незамедлительно даст ответ, это все равно, что знать свою же фамилию. До сих пор сохраняется традиция не кровосмешения рода, а также, теперь люди хорошо знают родословную не только по отцовской линии, но и по материнской.
Также в последнее время у многих семей стало популярно заказывать гравировку из дерева генеалогии своего рода, в качестве декора интерьера.




Список источников и литературы:
1) Алпысбес М.А. Шежире казахов: источники и традиции. . – Астана, ИП «BG-Print», 2013. – 240 с.
2) Иренов Г.Н., Иренов К.Н. Век двадцатый и мы. – Павлодар : Кереку, 2009. – 94 с.
3) Жапарханов С. Ж. Дорогами Жизни. – Алматы, 2015 – 355 с.
4) Достанов Ж. Шоғы батырдың шежіресі: – Алматы: «Тоғанай Т» баспасы. – 2011. 528 б.
